Гидеон узнавал каждое движение, каждый шаг, каждый звук, каждое слово.
Волна желания, как тогда, захлестнула его.
Время растворилось. Ему казалось, что Эмма, его Эмма, рассказывает об их любви, о злом роке, разлучившем их. Она… да, конечно же, она любила его так же страстно, как тогда, семь лет назад, любила так же, как и он. «Великий Боже, дай сил, помоги мне. Я люблю эту женщину с фиалковыми глазами…»
Эмма подняла руки вверх — зрителям показалось, что она собирает звезды с ночного неба… Вот она как будто набрала их полную горсть и швырнула колючие звезды в лицо Гидеона… Он зажмурился и прикрыл лицо руками.
Теперь Эмма летела по кругу, изгибаясь и выпрямляясь, ее маленькие кулачки часто колотили по бедрам в нетерпении страсти…
Гидеон ловил взгляд Эммы… Неужели она, гордясь своей изменой, смеялась над ним? Тогда откуда эта печаль, эта горечь в уголках рта? Откуда эта тоненькая, страдальческая морщинка между бровей, изумленно и гневно приподнятых?
Барабан вдруг умолк.
Танцовщица исчезла, точно дух разгневанной женщины при первых лучах рассвета.
Вдруг вокруг воцарилась тишина. Напряженная тишина…
Гидеон с трудом приходил в себя.
Он увидел лицо Джулии, искаженное страхом, глаза матери, полные стыда и отчаяния, изумленных гостей… Все ошеломленно смотрели на него.
Положение спасли музыканты. Оркестр вдруг грянул что-то такое отчаянно-бесшабашное, такое оглушительно-звонкое, так загикал и засвистал, что все рассмеялись.
Гидеон тряхнул головой:
— Ну, дорогая, как тебе понравилась хула-хула?
— Полагаю, мое мнение тебе совершенно неинтересно. Я устала. Извини, но я должна уйти. Я уже получила удовольствие… сполна.
— Но развлечения еще только начинаются…
— Я развлеклась — глядя на тебя.
— Да, я наслаждался, я люблю хула-хулу, и мне понравилось, как ее танцует Калейлани. Она делает это великолепно, не правда ли, мама? — Гидеон обратился к только что подошедшей Мириам.
Ему хотелось подразнить Джулию. Говоря с ней, он был абсолютно холоден и спокоен.
— Я рада, что тебе понравилось, сын мой. Ведь это я пригласила Эмму. Знаете, миссис Джулия, хула- хула у нас запрещена, она считается немного неприличной, но я этого не нахожу. Я умела ее танцевать в молодые годы…
— Я должна отдохнуть, мэм. Извините. Сладких вам снов, папа Кейн. Доброй ночи, Гидеон. Доброй ночи, мадам.
И Джулия стала пробираться между танцующими к дому.
— Боже мой, Гидеон, в чем же я виновата? Твоей жене танец показался чересчур неприличным и откровенным. Прости меня, сын. Я никак не хотела обидеть бедную девочку. Может быть, мне стоит пойти и извиниться…
— Не в чем, мама! Ты просто случайно попала в сектор обстрела и приняла пулю, предназначенную мне. Я скоро приду, родная!
Уже взойдя на веранду, Гидеон понял, что не в силах выдержать скандала с женой. В том, что скандал неизбежен, он был уверен. А потом Джулия, конечно, захочет затащить его в постель.
Он представил себе ее злое лицо, запах крема и приторно-сладких духов — и отправился в сад.
Ему хотелось подышать ночным воздухом, прийти в себя, разобраться в странной цепи случайностей и неудач, постоянно преследовавших его.
Случайностей?
Он усмехнулся.
Может быть, это богиня Пеле преследует и жалит его все эти семь лет? Было прохладно.
Луна поднялась высоко и напомнила Гидеону большую жемчужину, сиявшую на черном бархате…
Ох, какая тяжесть была сейчас на сердце у Гидеона!
Острый запах лекарственных трав, росших на этом участке, составлял резкий букет и будоражил душу.
Было очень тихо, чувствовалось только целебное дыхание ночи, и упоительный стрекот сверчков ласкал слух. Светлячки сверкали в траве, как маленькие искорки. Закрыв глаза, Гидеон наслаждался ласковым ночным ветерком. Как бы он хотел вычеркнуть измену Эммы из своего истерзанного сердца, прогнать боль из души. Сколько надежд разрушила эта девушка… Теперь он на родной земле, но прикован навеки к женщине совсем чужой, к которой не чувствует ничего, даже вожделения. Только одно чувство владеет им, когда он смотрит на нее, — совершена непоправимая ошибка.
Он тяжело вздохнул. Кого теперь винить? Себя, за то, что напился до бесчувствия, или Джулию, за ее слабость и легкомыслие? Не все ли равно?! Даже если допустить, что она вовсе не слабая и не легкомысленная, но хитрая и расчетливая женщина, воспользовавшаяся ситуацией, чтобы затащить его к себе в постель, то что из того? Ведь напился он сам, и сам вдруг загорелся жениться на ней, несмотря на уговоры дяди Шелдона и Тома. Куда он так спешил? Почему так стремился упасть в эту пропасть? Отчего вдруг заиграло в нем столь трепетное чувство ответственности и долга? Зачем он запутался в эту абстрактную паутину? Он безнадежно запутался. «Гидеон, ты отпетый дурак! Почему ты понял это только теперь, когда все уже кончено?»
Эмма…
Ее случайный или, может быть, не случайный взгляд слишком много сказал ему. Они оба несчастливы в браке. Он — с Джулией, а она — со своим Чарльзом Уоллесом. Господи! Ведь он так любит ее…
Он хотел было уже вернуться к гостям, но вдруг чья-то тень мелькнула в лунном свете.
Он бросился за ней:
