рассматривается именно как такого рода Практика духовной работы человека над собой. В этом смысле ранние работы Выготского по «психологии искусства» могут быть рассмотрены сегодня как прообраз и парадигма того нового типа психологии, которую и можно было бы без оговорок называть «гуманитарной», как – говоря словами самого Выготского – своего рода «зона ближайшего развития» для современной психологии. И эту «гуманитарную» психологию следовало бы отличать от так называемой «гуманистической», которая на словах выставляя высокие гуманистические идеалы, на деле – своим реальным способом иметь с человеком дело – не только, сплошь и рядом, их перечеркивает, но и самым своим существованием закрывает для современной психологии возможность стать действительно психологией Человека, человека с большой буквы, человека «обетованного», стало быть, психологией пути к Человеку, психологией духовного – то есть инициального – опыта, психологией практик духовной работы.
«Гуманитарная психология» и должна извлекать те «опыты о человеке», которые есть в такого рода практиках, начиная от различных эзотерик и кончая искусством, равно как и эксплицировать ту «реальную психологию», которая также уже существует внутри этих практик, но существует в них в неявном и непрямом виде. Гуманитарная психология, которая в этом смысле является, по необходимости, также и феноменологической психологией, призвана извлекать и эксплицировать эти «опыты о человеке» в качестве «продолженного откровения» о человеке – для усиления его самопонимания.
И следующий шаг движения к полноценной гуманистической психологии должен состоять в попытке психолога встроиться в существующие практики работы с человеком, если они уже есть и если они допускают такое «встраивание», или же попытаться развернуть новые практики, но так, чтобы с самого начала быть включенным в них и влиять на их развертывание, а затем – извлекать и анализировать те опыты о человеке, которые в этих практиках получаются.
И последнее. Соответственно типам этих практик получаются не просто различные «психокультуры», «культуры психической жизни», но и – разные типы человека. И, стало быть, – соответственно этим разным типам человека – с необходимостью должны развертываться и различные типы психологии. Нет и не может быть одной психологии человека, ибо нет и не может быть одного человека. Первый фундаментальный водораздел проходит между обывателем и человеком духовной жизни, человеком пути. А, далее, различия устанавливаются соответственно типам этих путей. Так, можно показать, что различные типы психологии должны соответствовать манипулятивным способам работы и тем, которые условно можно назвать «майевтическими», – им должны соответствовать радикально различные типы как теоретической концептуализации, так и методологии практической работы с человеком. И они, в конце концов, упираются в радикально различные образы человека.
На пути к феноменологии инициального опыта
Манипулирование и майевтика: две парадигмы психотехники [137]
Хотя я долго думал над названием этого выступления, но то, на котором остановился, не вполне меня устраивает: оно не схватывает основного его «пафоса». Мне остается надеяться, что он станет ясным из того, что я скажу.
По первоначальному замыслу сегодняшнее выступление должно было быть второй частью единого выступления, первую часть которого я попытался реализовать вчера. Не вполне удачно, поскольку вчера мне не удалось в полной мере развернуть содержание фрагмента, который должен был составить своего рода «пропедевтику» сегодняшнего выступления. И потому, строго говоря, мне приходится от того намерения отказаться. Однако, я думаю, какая-то связь между этими двумя выступлениями все же сохраняется, и в чем-то сегодня я буду опираться на то, что сказал вчера. Вместе с тем, я надеюсь, что то, что я буду говорить сегодня, можно будет понять и тем, кто вчера меня не слышал. Если, конечно, это вообще можно понять.
Присутствуя на вчерашнем заседании, я вдруг обнаружил, что в этой почтенной аудитории бытует мнение, что мои размышления над Выготским не имеют якобы никакого отношения к «реальному» Выготскому и к «истине» о Выготском. Еще и поэтому я решил изменить первоначальный сценарий выступления. Я хочу показать, что я Выготского тоже читал, читаю и, надеюсь, умею читать! Поэтому я решил сегодня прочесть перед вами вслух и разобрать два небольших отрывка из одной его ранней работы. И я вот тут сидел и, можно сказать, с «замиранием сердца» слушал и предыдущего докладчика, и уважаемого председателя, поскольку «про себя» все время думал: доберутся они до тех текстов, которые я заготовил, или нет? А они, будто дразня меня, близко ходили. Но, к счастью, все-таки не добрались. Так что
