Она снова кивнула. А потом удивилась:
– Вы знали?
– Нет. Но ты не первый человек, с которым такое случилось, Каролина. Это было что-то… интимное?
– Он сказал мне, что это только для нас, – ее лицо исказилось, – и я ему поверила. А затем подружка написала мне, что видела это на Фейсбуке, и тут все начали мне названивать. Одни смеялись, а другие прямо реально в ярости были, называли меня шлюхой и еще похуже того – а я считала, что они мои друзья. Я вышла в Интернет, и мне плохо стало. Я сама не могла смотреть на себя, а уж представить, что это посторонние видят… Мы же это сделали просто поржать, для себя. Я и подумать не могла, что он покажет это кому-нибудь. И я решила, что, может, кто-то из его друзей взял у него телефон и слил. Или его хакнули, но…
– Что он сказал?
– Он вообще не стал со мной разговаривать. Даже смотреть на меня не захотел. Но потом я как-то его поймала и сказала ему – каково мне. И что больше так не могу, а он просто засмеялся.
Она снова расплакалась.
– Вы занимались сексом, Каролина?
Она очень смутилась, и ей потребовалось некоторое время, чтобы рассказать мне: она делала ему минет, они были на какой-то вечеринке и оба слишком много выпили. Идея заснять это принадлежала ему. Он уже начал, не дав ей шанса отказаться. И когда она увидела, что камера в телефоне смотрит на нее, то не стала останавливаться, не хотела показать, что ей слабо.
– Когда это произошло? – спросила я, с трудом сдерживая закипавшую ярость.
Если меня так накрыло, то могу себе вообразить реакцию инспектора Магуайра. Он превратит в ад жизнь этого парня. Но после того, что он сделал, пусть считает, что ему повезло, если Магуайр, по крайней мере, оставит его в живых. Да, Каролине не позавидуешь, тяжело быть подростком в наши дни. Такие вещи, как доверие, близкие отношения, секс, полностью изменились с тех пор, как я была в ее возрасте, мальчики и девочки блуждают по минному полю.
– Примерно два месяца назад. Но видео он выложил потом, через месяц. Я пыталась не обращать внимания, пыталась ходить в школу, делать вид, что мне все равно, но я до сих пор получаю эсэмэски. Вот, смотрите.
Она протянула мне телефон, и я пробежала глазами несколько сообщений от ее так называемых друзей. Большинство из них были настолько злобные, что я просто не могла в это поверить.
Понятно, почему Каролине было так плохо и одиноко. Друзья отвернулись от нее, парень, который ей нравился, выставил ее на посмешище, над ней постоянно издевались в том маленьком мирке, который называется «социальная сеть». Но и убежать из этого мира невозможно, а ложь там расцветает как плесень, со страшной скоростью. И никак не докажешь, что ты был прав. Бедная девочка была слишком напугана и слишком стыдилась, чтобы пойти к родителям, она боялась, «что они ее убьют». Поэтому она решила покончить с собой, то есть со своим стыдом, с болью и одиночеством – окончательное решение временной проблемы. Но она не знала, что эта боль не будет длиться вечно, что шрамы затянутся, хотя она навсегда запомнит, что с ней случилось. Это горький урок, но боль пройдет, наступит исцеление, одиночество отступит, завяжутся новые отношения, вместо предательства возникнет новая любовь. Это было мгновение, мгновения проходят. Ей надо пережить его и идти дальше.
– Вы можете им рассказать? – спросила она тоненьким голоском, и вообще она казалась совершенным ребенком – худенькая, несчастная в этой больничной палате. – Пожалуйста.
Мы попрощались, Каролина обещала, что обязательно позвонит либо мне, либо по одному из телефонов, которые ей дали врачи, как только почувствует, что ей с кем-то надо поговорить. Я вышла в коридор и увидела Джуди, которая сидела на пластиковом стуле в полуобморочном состоянии, а инспектор
