мне не удается.
– Ты спишь? – спросила я в темноту.
– Нет, – ответил он.
Я улыбнулась.
– Я там тебе положила записку на кофейном столике. Посмотри.
Он зашебуршился, встал и подошел к столу:
– И что это за хрень?
– Ну читай.
– «Самые лучшие, самые прекрасные вещи нельзя ни увидеть, ни даже потрогать – они постижимы лишь сердцем». Хелен Келлер[6]. – Он помолчал. Потом фыркнул.
– «Когда настает самая черная полоса, зоркий глаз видит вдали свет». Аристотель Онассис, – процитировала я по памяти, снова накрывшись одеялом.
Он никак не отреагировал. Наверное, сейчас порвет мой листок или начнет по обыкновению иронизировать.
– «Поверь, что ты это сделаешь – и ты наполовину уже это сделал». Теодор Рузвельт, – продолжала я.
– Не ссы против ветра, – отозвался Адам.
Я нахмурилась.
– Этого там нет.
– Не покупай телескоп, просто подойди поближе – и все увидишь.
Я улыбнулась.
– Никогда не ешь желтый снег. Не кури. Носи лифчик. Ни с кем не встречайся взглядом, когда сосешь леденец на палочке.
Я захихикала в подушку. Он умолк.
– Ладно, поняла. По-твоему, все эти изречения – лабуда. Но тебе стало лучше?
– А тебе?
Я рассмеялась.
– Вообще-то да.
– Мне тоже. – Он сказал это негромко и ласково.
Я представила, что он улыбается, во всяком случае, я на это надеялась.
– Спокойной ночи, Адам.
– Спокойной ночи, Кристина.
Я мало спала этой ночью, мне не давала покоя одна мысль: осталось восемь дней.
Глава XIV
Как испечь пирог в подарок и насладиться им сполна
Детектив Магуайр сидел напротив меня в допросной полицейского участка на Пирс-стрит. Глаза у него были красные, под глазами набрякли мешки. Вид такой, будто он провел ночь на бурной вечеринке. Я понимала, что это не так. Он очень неохотно согласился со мной встретиться, заранее предупредив, что сначала сам выслушает, что у меня на сей раз стряслось, а уж тогда решит, привлекать ли к делу своих коллег. Я так поняла, что он выступит в роли своего рода фильтра и, если моя жалоба того не заслуживает, не станет попусту тратить время полицейских. На лбу у меня выступила испарина. В комнате стояла удушающая жара, ни окон, ни вентилятора там не было. Если б я была подозреваемой, то немедленно призналась в чем угодно, лишь бы побыстрей оттуда выйти. Хорошо хоть, мне удалось настоять, чтобы он оставил дверь открытой и я могла краем глаза присматривать за Адамом.
– Это у вас хобби такое – возиться с самоубийцами? – спросил Магуайр, когда я пришла в участок вместе с Адамом.
– Я помогаю ему трудоустроиться, – отрезала я. Нельзя сказать, что это была уж совсем неправда.
Посмотрев за дверь, я удостоверилась, что Адам все еще там. Видно было, что он устал и ему скучно, но, главное, он был на месте.
