Круг зевак петлей стягивается вокруг. Кое-кто улыбается, у других на лице написано голодное предвкушение. Патрик оглядывается, — может, кто-нибудь поможет? Напрасные надежды. Внезапно его взгляд застилает туман. В голове гудит, будто туда залетел осиный рой. Патрик хватает ртом воздух, ему трудно дышать. Сколько раз он представлял, что нужно было сделать там, в самолете: ринуться в бой, сдернуть с себя ремень и удавить им ликана, сорвать со стены огнетушитель и размозжить твари череп. Патрик весь дрожит, те мысли сейчас нашли выход, выплеснулись наружу. В нем поднимается волна тьмы, он тонет в ней — какое жуткое и прекрасное чувство.
Гэмбл не целится. Не принимает боксерскую стойку. Просто бьет противника кулаком в лицо, и тот опрокидывается навзничь. Из носа и рта у него хлещет кровь. Спустя мгновение Патрик чувствует, как боль прошивает руку от пальцев до запястья, трясет ладонью и с удивлением замечает содранную на костяшках кожу. Будто это и не его рука вовсе, а какой-то незнакомый инструмент.
Враг скорчился на полу, по лицу его и груди струится кровь. Он дотрагивается до носа и изумленно смотрит на окровавленные кончики пальцев. Кто-то смеется отрывистым смехом, похожим на воронье карканье. Обидчик вскакивает и, растопырив руки, бросается на Патрика.
Но тот в последний момент отступает в сторону и ставит подножку. Никогда раньше Гэмбл не двигался с такой скоростью. Здоровяк с грохотом падает на пол, прямо лицом о плитку, перекатывается на бок, приглушенно кричит, прижимая ладони к губам, и смотрит на Патрика снизу вверх полными слез глазами. В его взгляде смешались ярость и грусть, он никак не может понять, как такое могло случиться, но очень хочет исправить положение.
У мистера Уэтмора, директора школы, усы топорщатся жесткой щеточкой, он носит мешковатый коричневый костюм и галстук, на котором изображен мультяшный кролик. В директорском кабинете темно и мрачно, горит один только торшер с абажуром горчичного цвета. Уэтмор наклоняется и ставит локти на стол, свет отражается в его лысине и квадратных очках.
— Ну и ну, Гэмбл! Да ты никак в самый первый день в школе уже ухитрился ввязаться в драку и попасть ко мне?
— Боюсь, что так, сэр.
Патрик сжимает и разжимает правую руку. Ободранные костяшки всякий раз словно ударяет электрическим током.
В кабинете мистера Уэтмора громоздятся книжные шкафы, на стенах висят дипломы и семейные фотографии, сделанные в недорогой фотостудии. На снимках директор гордо улыбается, рядом с ним — сыновья-близняшки и супруга. У жены химическая завивка. На столе у мистера Уэтмора стоит наполовину заполненная орешками мисочка с каемкой соли по краю. Рядом табличка, где золотыми буквами написано: «Большая шишка». Дверь заперта, но в комнате несколько больших окон, и одно из них выходит прямо в коридор, на стеклянную витрину со спортивными кубками. Бредущие мимо ученики с любопытством таращатся на Патрика. Тот пытается вообразить, будто перед ним портал, сквозь который видно дно морское, а ученики — это диковинные рыбы с острыми, как иглы, зубами и прозрачной чешуей.
— Ну и разумеется, ты сейчас скажешь, что это он первый начал? Сет во всем виноват, а ты ни при чем, да?
Патрик не совсем понимает, издевается директор или говорит серьезно, а потому ничего не отвечает, лишь изучает лицо мистера Уэтмора.
— Ну конечно же, Сет первый начал, тут и сомневаться нечего. И я от своего имени прошу у тебя за него прощения. Мне жаль, Патрик, что первый день в нашей школе у тебя получился не слишком удачным. Правда жаль.
— Ничего, все нормально.
— Ну а если уж говорить совсем начистоту, то я даже рад, что ты смог за себя постоять. Просто замечательно, что нашелся наконец человек, который сумел одолеть Сета. Но это сугубо между нами. И вот что, приятель, больше, пожалуйста, не дерись! Договорились?
Патрик кивает и оглядывается на дверь. Как же ему хочется оказаться сейчас где-нибудь совершенно
