Ночь – мой дом

— Тогда у меня останется лишь голова. Без сердца.

Они посидели молча. Подошла Кармен, подлила им кофе, Джо добавил в свою чашку еще немного сахара, и посмотрел на Лоретту, и ощутил властный и необъяснимый порыв — обнять ее, прижать ее к себе и сказать ей, что все будет хорошо.

— Что вы теперь намерены делать? — спросил он.

— В каком смысле?

— Вы — столп здешнего общества. Всего города. Черт побери, вы против меня выступили, когда я находился в зените могущества, и победили. ККК не смог этого. Легавые не смогли. А вы смогли.

— Я не изгнала спиртное.

— Но вы на корню задушили азартные игры. А до того, как вы явились, дело было на мази.

Она улыбнулась, потом прикрыла губы рукой:

— Я ведь правда это сделала?

Джо улыбнулся ей:

— Вы это сделали. Тысячи людей пойдут за вами хоть в пропасть, Лоретта.

Она рассмеялась влажным смешком, подняла глаза к жестяному потолку:

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь шел за мной.

— Вы им это говорили?

— Он не слушает.

— Ирв?

Она кивнула.

— Дайте ему время.

— Когда-то он очень сильно любил мою мать, он буквально трепетал, когда слишком к ней приближался, я помню. Может, потому, что ему страстно хотелось ее коснуться? Но он не мог, потому что вокруг были мы, дети, и это было бы неприлично. А теперь она умерла, и он даже не пошел на ее похороны. Потому что этого не одобрил бы Бог, которого он себе придумал. Бог, которого он придумал, не любит делиться. Мой отец каждый вечер сидит в своем кресле, читает Библию и кипит от ярости, потому что какие-то мужчины позволили себе касаться его дочери так же, как он касался своей жены. И еще хуже. — Она снова наклонилась вперед, облокотившись на столик, и стала указательным пальцем втирать в него крошку сахара. — В темноте он бродит по дому и шепчет одно-единственное слово, вновь и вновь.

— Какое слово?

— «Покайтесь». — Она подняла на него глаза. — Покайтесь, покайтесь, покайтесь.

— Дайте ему время, — снова проговорил Джо, поскольку не мог придумать, что тут еще сказать.

Не прошло и нескольких недель, как Лоретта снова стала ходить в белом. Ее проповеди по-прежнему собирали толпы прихожан. Впрочем, она добавила к своим выступлениям некоторые новые элементы (фокусы, ворчали иные), к примеру говорение языками, с пеной на губах. К тому же теперь она вещала вдвое громче и грознее.

В своей утренней газете Джо как-то раз обнаружил ее фото: она проповедовала перед собранием Генеральной ассамблеи слуг Божьих в округе Ли, и он поначалу не узнал ее, хотя внешне она совсем не изменилась.

Президент Рузвельт подписал закон Каллена — Харрисона утром 23 марта 1933 года, тем самым легализовав производство и продажу пива и вина с содержанием спирта не выше 3,2 процента. К концу года, обещал Рузвельт, восемнадцатая поправка к конституции уйдет в прошлое.

Джо встретился с Эстебаном в «Тропикале». Джо, вопреки обыкновению, несколько опоздал: в последнее время это стало с ним случаться, потому что отцовские часы начали отставать. На прошлой неделе они постоянно убегали назад на пять минут в день. Теперь же они теряли в среднем по десять- пятнадцать минут ежедневно. Джо все хотел отдать их в починку, но это означало передать их в чужие руки на весь срок ремонта, который продлится неизвестно сколько, а он не мог вынести такую мысль, хотя и