Волкодав даже головой замотал. Что-то слишком многое в этой Дар-Дзуме тревожило воспоминания, которые он надеялся поглубже похоронить. Здесь не стоило задерживаться. Он сведёт внука к бабке, немного посидит за столом – и уйдёт, оставив нарочно приготовленный кошелёк. Он даже заранее знал, где положит его, чтобы честные люди приняли дар. В божнице. Раб по прозвищу Пёс забивал крепи с двумя мельсинскими ворами. Родичи Кернгорма и не заподозрят, что он подходил к домашней кумирне.
…Если же стоять к Дар-Дзуме спиной, хорошо видно было строительство. Груды каменных глыб, с обеих сторон нависшие над ущельем, где внизу гремела река. Длинный прямой канал, у края садов нырявший в большую трубу. Там сейчас вовсю дымил огневец. Мастера промазывали и калили последние стыки. Не подлежало сомнению, что перво-наперво свежая речная струя придёт в усадьбу вейгила и в дома других богатеев. А с окраинных горушек вроде той, где ждала внука скромная вдова Мицулав, уличные водоносы ещё долго будут ходить с коромыслами к водогону, питаемому старым цоратом.
Из горной стены прямо на Дар-Дзуму смотрело разверстое жерло неоконченного тоннеля.
Волкодав присмотрелся и понял: что-то было не так. Из тоннеля должны были доноситься грохот и шум, торопливой вереницей катиться тачки с породой, туда-сюда сновать люди… Но нет. На стройке царила подозрительная тишина. Где же все?
Дорога повернула, и венн увидел людей.
Побросав сручье[24], они сидели, по саккаремскому обычаю скрестив ноги. Все как будто дожидались чего-то.
– Да благословит вас Богиня, Пот Отирающая, – обратился к ним Волкодав. – Скажите, почтенные, где мне здесь найти внука госпожи Мицулав?
Десяток рук сразу указал ему направление – за большую старую осыпь.
– Там он… вместе со своим Рыжим. Третий день сидит, не уходит.
– Погляди заодно, где уже этот аррант, скоро ли наконец испытает свою машину и к нам выйдет, – добавил другой. – Нас-то он страже велел палками гнать, чтоб не мешали.
Волкодав поблагодарил трудников и обошёл битые глыбы желтоватого камня, заросшие кустарником и травой. Горная стена возносилась к небесам тремя громадными уступами. Нижний был почти сглажен, укрыт плащами осыпей, давними и совсем свежими. Верхний, упиравшийся в облака, источенный непогодами, казался стеной полуобрушенной крепости, возведённой давным-давно, может, во времена Среброволосых, а может, ещё раньше. Голубая воздушная дымка окутывала древние башни, там, наверху, неумолчно гудел ветер, выводя печальный напев об ушедших временах, о давно забытых героях, о былой славе…
Пёс вправду оказался тёмно-рыжим, с заметной сединой на морде и возле ушей. Предки, пасшие халисунских овец, наградили его густой длинной шерстью, падавшей мягкими шнурами почти до земли, зато масть была словно из дар-дзумских гончарных печей. Он сидел на длинной цепи, тянувшейся из-под тяжёлого, не выдернешь, валуна. Видимо, предполагалось, что он должен был охранять палатки, видневшиеся ближе к стене. Подле пса, крепко обняв его за шею, съёжился темноволосый мальчишка. В
