двух шагах стоял рослый стражник и, похоже, уговаривал Ирги отойти. Небось давно увёл бы его силой, но стоило придвинуться ближе, как Рыжий молча скалил клыки, и мужчина поспешно отступал на прежнее место.
Стражников, как успел уже понять Волкодав, в Дар-Дзуме нанимали не из местных, чтобы не встали за своих против вейгила. Но этот почему-то по своей воле пытался сделать то, что было поручено Волкодаву.
На другом конце поляны, в десятке саженей, возился с какой-то машиной ещё один воин. Длинный хобот устройства смотрел как раз туда, где сидели Ирги и Рыжий.
Ещё чуть подальше, у коновязи, перебирали ногами три лошади под богатыми сёдлами. Им что-то не нравилось, они не хотели здесь оставаться. Всех тревожнее ржал горбоносый жеребец золотой масти. Бахрома расшитого чепрака металась по его крупу.
В это время откинулась входная занавесь самого большого шатра, и наружу стремительным летящим шагом вышел, почти выбежал голоногий аррант. Даже будь он иначе одет, даже если бы он принял обычай носить бороду и усы, Волкодав по одной этой походке немедля определил бы в нём сына Аррантиады. И притом высокоучёного. Арранты считали, что бодрость движений свидетельствует о проворном рассудке.
На руках у Кермниса Кнера были толстые кожаные рукавицы. Он бережно нёс большой стеклянный сосуд, почти до краёв полный бурого, с жирными переливами, студня. Студень тяжело колыхался, распространяя запах земляного масла, вываренных костей и ещё чего-то столь же противного.
Снова зашевелилась входная полсть. Из шатра, немного отстав от арранта, выбрались трое, одетые по-саккаремски. Взгляд Волкодава сразу выделил одного. Стройный, тонколицый мужчина в чёрном кафтане мимоходом хлопнул по шее золотого коня. Жеребец испуганно шарахнулся, заложил уши…
Ни один венн не стал бы доверять человеку, от которого так вот шарахается его собственный конь.
Аррант между тем вытряхнул студень в приёмный раструб машины. Воин двумя руками принялся крутить тугой вороток. Так, словно взводил большой самострел. Нетерпеливо сбросив рукавицы, Кермнис Кнер щёлкнул кресалом и поджёг длинный фитиль.
– Отойди, Захаг, или как там тебя! – крикнул он стражнику, всё пытавшемуся столковаться с Ирги. – И ты оставь пса, пострелёнок, последний раз говорю!
Пёс, чуя опасность, поднялся, в груди глухо зарокотало. Ирги только крепче вцепился в косматую шерсть и отчаянно замотал головой. Трое зрителей засмеялись.
– Ну, как хочешь… – пробормотал аррант и тронул за плечо приставленного к машине. – Давай!
Стрелок взял прицел, потянулся за фитилём…
Волкодав не особенно понял, как именно должна была сработать машина, но то, что мальчишке и псу грозило что-то скверное, сомнению не подлежало.
Он шагнул вперёд и встал прямо перед хоботом, готовым извергнуть неведомую гибель.
– Ты что творишь! – по-аррантски сказал он Кермнису Кнеру.
Тот недоумённо оторвал взгляд от устройства, за работой которого напряжённо следил. Вот уж чего он не ожидал от стоявшего перед ним лохматого дикаря, так это благородного выговора, более уместного не в саккаремском захолустье, а на спорах учёных.
– Ты не аррант, – сказал он, забыв от удивления правило разумной беседы: не утверждать очевидного.
Стрелок поспешно разжал руку, уже нашедшую спусковой рычажок.
– Ты похож на сегвана, – прищурился Кермнис Кнер. – Ты ездил в Аррантиаду с купцами или наёмником?
Волкодав хмуро ответил:
– Я не сегван. Я просто знал одного из славнейших в вашей стране.
– Эй! – раздражённо выкрикнул кто-то из зрителей. Молодым вельможам надоело слушать разговор на чужом языке. – Пошёл прочь, сын овцы! Не порти забаву!
