как ни странно, — Дедом. Разговаривали они по-русски. Разумеется, мальчишка был настроен кровожаднее всех, причем настолько, что Старик дважды прикрикнул на него, в то время как молодой пограничник по кличке Ударник деловито приковал Сергея к Еве.
Лишь в этот момент Ева вышла из ступора, да так, что Сергей испугался. Она дергалась с такой силой, что едва не сломала ему запястье. Она упала и била ногами. Она орала. Она выкрикивала Алене в лицо самые гнусные оскорбления на русском, аламейском, клондальском, оннельском и своем родном языке. Настоящая первосортная женская истерика — вот что это было. А Алене — что? Как с гуся вода.
Пленников поставили на ноги и отконвоировали к железной дороге. Там, после недолгих переговоров с начальником станции, посадили на платформу, прицепленную к крохотному маневровому паровозику, и куда-то повезли. Остановили в голой степи и опять погнали куда-то. Теперь пленников сопровождали лишь двое — Алена и неразговорчивый крупный мужчина, причем Алена была в этой паре главной.
Возле одинокого, на редкость кривого старого дерева мужчина-пограничник открыл Проход.
И вот она — Земля. Неизвестно какой остров в неведомо каком океане. Лестница. Маяк.
Он оказался приземистым массивным сооружением — высота острова позволяла не возводить здесь высокую башню. Свет жестоко резал глаза, каждая вспышка воспринималась как удар. На звонок вышел смотритель — маленького роста старик — и сейчас же поклонился по-японски, то есть всем корпусом. Пограничник и Алена поклонились в ответ — неловко, как кланяются гайдзины, пытаясь подражать японцам. Оскалившись в улыбке, старик пригласил внутрь.
На клондальском языке пригласил.
— Сюда, — показала Алена на дверь сразу за порогом. — Посидите немного тут, и без глупостей.
Пришлось войти. На сей раз Ева не снизошла до оскорблений в адрес шпионки. За спиной Сергея провернулся ключ в замке. Стало темно, но сейчас же зажегся свет. В крошечной, без окон, каморке помешалась метла, пластмассовое ведро и иные причиндалы, необходимые для уборки. Ева села прямо на пол.
— Не раскисай, — сказал ей Сергей, садясь на перевернутое ведро.
Бывают в жизни ситуации, когда мужчина, герой он или нет — все равно, должен показать, что он все-таки мужчина.
Ева угрюмо молчала.
— Выберемся, — пробормотал Сергей. — Если нас не шлепнули сразу, то шанс есть. Знать бы еще, где мы находимся…
— На Земле, — сквозь зубы выцедила Ева.
— Понятно, что не в Центруме и не на Марсе. Однако — ночь, так? Мы ушли с Земли рано утром, а в это время в западной части Тихого океана как раз был вечер. За те часы, что мы провели в Центруме, здесь наступила ночь. Притом — японец… И не очень холодно в октябре-то месяце. Дождь льет, а не холодно. Это архипелаг Рюкю, вот что это такое. Или, может быть, какой-то из островов к востоку от Японии. Есть там какие-то островки…
— Ну и что?
— А то! Зачем нас сюда переправили — вот вопрос.
Ева тяжко вздохнула.
— Детский вопрос, но правильный… Этот островок — пересадочная станция. Поскольку мы живы и находимся здесь, ничем иным он быть не может. На островке две локализации. Не сомневайся, долго нас здесь не продержат — переправят снова в Центрум.
— Куда? — спросил Сергей.
— Думаю, в Сурган.
— Не понял…
— Что тут непонятного? В Сурган.
— Но… зачем?
— Макс, — устало сказала Ева. — Это ясно как дважды два. Макс Штейнгарт.
