И еще: на территории Оннели разлапистым осьминогом разлеглась крупнейшая из аномальных зон Центрума. Ее границы были проведены неуверенным пунктиром. Возврат из аномальной зоны в мир Земли был невозможен, зато были в зоне точки, откуда очень квалифицированный проводник мог открыть Проход в иной мир-лепесток. Во всяком случае, одна точка наверняка была — и выводила в Гомеостат.
Вот и все сведения. Контрабандисту больше знать и не надо. В лишенной локализаций сонной Оннели ему делать нечего — ну разве что в последние годы появилась зыбкая возможность уйти туда от пограничников и отсидеться какое-то время. О пресловутом Старце было известно лишь то, что старикашка ревнив: терпит (пока) государственную власть, терпит (вынужденно) железнодорожников с их собственной властной структурой, не распространяющейся далее полосы отчуждения, но никого третьего уже не потерпит.
Третьей властью оказалась пограничная стража, и Старец объявил пограничников вне закона. Одетые во все черное воины Старца не знали пощады. Сельское население поддержало их: слишком уж охамели пограничники в том патриархальном крае, надоели… После потерь с той и другой стороны Штаб Корпуса пограничной стражи Аламеи отозвал своих людей из Оннели.
Значит, Максу пока не грозит опасность попасть пограничникам в лапы, сообразил Сергей. Ладно.
Задача очевидным образом распадалась на два этапа. Первый: проникнуть в Центрум и добраться до Оннели, не напоровшись на пограничников. Второй: найти в Оннели Макса, начав с Тупсы. Этот городишко был невелик — впрочем, в Оннели даже столица была городом с населением не свыше пятидесяти тысяч человек.
Тут Сергей обнаружил, что обсуждение первого этапа уже дало четыре примерно равноценных варианта заброски. Шел ожесточенный спор.
— Аламея, — твердила Ева. — Это кратчайший путь. Время дорого.
— Время-то дорого, — соглашался чесоточный проводник Кирилл Денисович, по привычке скребя загривок пятерней. — Да, формально верно: путь из Аламеи кратчайший. По расстоянию. Но по времени — вряд ли. Если там очередная заварушка — можем застрять. Аламея же. Охлократия с уклоном в анархию. Бедлам. Бунты каждую неделю то там, то тут. Что я, Аламею не знаю? Лотерея получится. За Максом охотимся не только мы — могут увести из-под носа. Мы уже отстаем минимум на двадцать четыре часа. Самый надежный вариант — через Краймар по железке. Ближайшая локализация в получасе езды отсюда. А там — вагон первого класса, чистая публика, все в высшей степени респектабельно, через трое суток гарантированно будем в Тупсе…
— Трое суток — много, — возражал Тигран Арутюнович, зачем-то поглаживая лысый череп. — Притом ты до железки доберись еще. Краймар… гм… Не пробовал. И знаешь, не хочется. Слишком уж там все… прилизано. И деньги уж очень в чести. Краймарец мать родную продаст за деньги. И закон там вроде бога. Твои деньги краймарец возьмет, а потом тебя же и заложит. И будет доволен собой до невозможности, гнида респектабельная. А чем плоха Сухая пустошь? Мы ее знаем вдоль и поперек. Или вот: маленькая локализация на границе Аламеи и Сургана. Места вполне дикие, население малочисленно, и если не напоремся на бандитов, то…
— А ты можешь дать гарантию, что мы на них не напоремся? — наскакивала Ева. — Можешь?
— Отобьемся.
— А если нет? Надо либо совсем по-тихому, либо стремительным броском, и второй вариант лучше: время дорого. Вот почему я за Аламею… Постойте! Есть идея!
— Твой диплом пилота? — прищурился мудрый Тигран Арутюнович.
— Конечно! — Ева сияла. — Мы покупаем легкомоторный самолет… нет, лучше автожир, он где угодно сядет и взлетит. Тысяч тридцать-сорок евро, ну, может, пятьдесят за срочность. Сто двадцать километров в час. Доставляем его сюда, открываем Проход в Аламею, вкатываем туда автожир, я взлетаю — и спустя каких-нибудь семь-восемь часов пересекаю границу Оннели…
— И еще три часа лету до Тупсы, ага…
— Бензин устоит десять часов, он все же в баке…
— А ротор? Лопасти из композита, связующая основа — пластик, нагрузка в полете та еще. Через
