Ну я подумала, подумала да на скамью у стола указала. Горыныч прошел, сел… то ли землетрясение, то ли у избы моей от такой тяжести перенапряжение, что ноги задрожали.
— Садись, хозяюшка, разговор у нас будет, — продолжил Змей.
— Это какой?
И вот на это мне сказочный герой как выдаст:
— Я к вам с купцом, удалым молодцом, есть ли у вас живой товар, продайте?!
Я в окошко выглянула, там Стужев с богатырями стоит, у Саши улыбка довольная, Илюра грустный. В общем, кажется, мне сейчас мужа родного сватать будут.
— А хорош ли товар? — спрашиваю подозрительно.
— Хорош-то хорош, — Горыныч подбородок поскреб, — да характер поганый.
Так я и знала!
— Сильно поганый? — просто так уточняю, из любопытства.
— Поганей некуда, — развел руками Змей Горыныч. — Зато богатство имеется, собой пригож, целого царства наследник.
— Та-а-ак, — протянула я, присаживаясь за стол, и спросила прямо: — Это вы мне сейчас Кощея-младшего в женихи навязывать будете, да?
Улыбка у Горыныча все же брррр! Но мужик оказался мировой, кивнул мне согласно, да только ломать комедию далее мне не хотелось. Глянула еще раз в окно, потом на Змея, потом снова в окно на довольного Стужева, подскочила, выбежала на порог и вот прямо с порога во весь голос:
— Илюрочка, богатырь мой распрекрасный, соколик ты мой бородатый… в смысле ясный, уж не засылай сватов, и так согласная я!
И стало очень тихо. Совсем тихо. Оторопели богатыри, остолбенел Гад Змеевич и два брата его, побелел «соколик бородатый», зато некоторые улыбаться сразу перестали! И теперь стоят и смотрят, синими глазами сверкая — точно лед на морозе!
И тут из кустов тихое беличье:
— То-то же, будут знать, как над нашей ведьмой шутки шутить.
— За ведьму Мля! — поддержали ежики.
И над всем болотом пронеслось раскатистое и многоголосое «Мля-а-а-а!».
Стужев глаза сузил, взгляд такой нехороший стал, и выдал перекрытое ревом моей армии:
— Маргош, это от меня сват был!
— Ой, правда?! — Я руки на груди сложила и тоже злым голосом: — А я в курсе, что от тебя.
— Да неужели? — взбешенно-издевательски поинтересовались некоторые.
— А вот представь себе! — орем же друг на друга на глазах всей честной публики.
— Тогда какого черта, Маргош?! — вопросил Кощей-младший.
— Саш-ш-шенька, — прошипела злая я, — ты уж извини, но у меня после первой свадьбы осталась травма психологическая, так что избави боже от второй!
Стужев руки на груди сложил, прям как я, и тоже прошипел:
— Ритуссссь, не хотелось бы тебя расстраивать, но, видишь ли, на Терре наш брак фактически недействителен.
Моя великая армия выдала печальное:
— Мля-а-а…
Я была не так пессимистично настроена и, мило улыбаясь мужу, радостно воскликнула:
— Да здравствует свобода!
Некоторые нахмурились и добавили:
— Малыш, поверь — от второй свадьбы тебя ни Бог, ни бес, ни ангел не избавят.
Стало тихо. Очень. Как-то даже холодом повеяло.
Мне тоже нехорошо сделалось, стою смотрю на него испуганно. А Стужев, гад, убедившись, что
