— Я думала, ты будешь злиться.
— Злиться? — переспросил Стужев. Усмехнулся и тоже вполне откровенно признался: — Я в ярости, Маргош.
Испуганно смотрю на него — расслабленный, чуть насмешливый и немного да, злой, Князь казался тигром на полянке перед водопоем. То есть точно знал, что звери сюда все равно придут и никуда от него не денутся.
— И-и? — поинтересовалась я.
— Что «и»? — улыбнулся, с каким-то восторженно-нежным чувством глядя на меня.
— И ты в ярости, и что дальше? — не могла не спросить.
— Ничего особенного. — И улыбается, гад, все шире. — Есть потрясающая китайская пословица: сядь на берегу ручья, и труп твоего врага вскоре проплывет мимо.
Я нахмурилась, недоуменно глядя на него. Князь поправил мои волосы, заправив пряди за ухо, и прошептал:
— Ты очень красивая.
Пропустив комплимент мимо ушей, я прямо спросила:
— Ты ведь не собираешься сидеть на берегу ручья?
— Естественно, нет, дел по горло, не до рыбалки, — загадочно улыбаясь, ответил Стужев.
— Это было образное выражение, — прошипела я.
— Маргош, не выражайся, — начал подтрунивать он.
Молча смотрю на него, он так же молча улыбается. А я смотрю. А он улыбается. А я смотрю и:
— Не надо засовывать Ядвигу в шредер!
Стужев улыбаться перестал.
— Ну, пожалуйста! — Я поднялась и села все так же на нем, потом взяла подушку и прикрылась. — Между прочим, она очень важный фолиант! Бесценный артефакт ягушенский и тебя любит!
— Вот с этого момента поподробнее, пожалуйста, — попросил Князь и улыбнулся издевательски-коварно.
Задохнувшись от возмущения, я не выдержала:
— Вот гад же ты, а!
— Ритусь, — он плавно поднялся и обнял, прижимая к себе, — про книгу — подумаю. Два предупреждения у нее есть, жить захочет — учтет обстоятельства. Про урага — пока его терзает дух неупокоенной Миславы, наблюдать его мучения гораздо приятнее, чем, собственно, убивать из милосердия. Так что пусть живет… пока.
— Злодеюга ты кощеистая! — не сдержалась я.
— Да-а-а, — самодовольно протянул Стужев, — я такой, за что себя и люблю. И тебя тоже люблю. Что касается остальных, то они делятся по группам — «терплю» и «не терплю».
Обвив руками его шею, я некоторое время задумчиво смотрела в смеющиеся сине-серые глаза, потом прикоснулась к его губам и прошептала, целуя:
— А я тебя люблю, и семью люблю, и весь мир тоже люблю.
— Мм-м… — Саша нежно на поцелуй ответил, затем его губы скользнули по моей щеке, и он прошептал, касаясь уха: — Мне только очень грустно, что ты совсем не любишь себя, малыш. Слышала вашу религиозную мудрость: «Люби ближнего своего, как самого себя»? Так вот, Ритусь, начинать нужно с себя.
Князь поднялся, удерживая меня в положении «мартышка на дереве», и, направившись в ванную, весело поинтересовался:
— Грейпфрут, апельсин, зеленое яблоко, пачули с какой-то хренью?
— Это ты сейчас о чем? — спросила, чувствуя, как медленно краснею от смущения, и
