– Самобранка, – поправила я. – Это значит, что ее брать… – думала сказать можно, вспомнила, с кем разговариваю, и категорично добавила: – нельзя.
– Самабака… – повторил Ромочка.
Мне его вариант нравился.
Зайдя на кухню с горами грязной посуды и неубранным столом, на котором имелись остатки пиццы и пустые одноразовые коробочки от покупных салатов, я усадила Ромку на детский стульчик, поставила воду греться, потом сходила за скатертью и загрузила ее в режим деликатной стирки.
– Гречка, пшенка, рис? – начала перечислять варианты.
– Пюе, – внес свое предложение малыш.
– Пюе, – повторила я, в задумчивости оглядывая кухню.
С овощами тут всегда туго, обычно я таскаю, чтобы малому супчик сварить. Года два назад я вообще предложила маме забрать Ромку к нам, Кате он тогда был не нужен, а дома за ним точно смотрели бы лучше… Страшно вспомнить, что было после, и данный вопрос я больше никогда не поднимала, да и походы к Ромке скрывать начала.
– Ромка, для пюе нам нужно в магазин сходить, давай пока кашку.
– Гьечку, – смирился с неизбежным малыш.
А может, не так уж и плох вариант съехать на отдельную квартиру и деньги взять? Забрала бы Ромку к себе, наняла няню, и было бы у нас все хорошо…
– С подливкой, – предложила я.
Ромка кивнул, и, поставив сковородку на огонь, я принялась искать лук. Не нашла. В итоге мы плавно забыли про подливу, вода вскипела, гречка сварилась, я обрадовалась маслу сливочному и все его вбухала в кашку. Ромулечка терпеливо ждал. Вообще потрясающий ребенок – не капризничает, не скандалит, нежный такой и ласковый – самый лучший мужчина в мире!
– А потом, – я рассказывала про сказочную страну, в которой сегодня побывала, – дерево попросило сигарету.
– Куить плохо, – вставил умную мысль Ромка.
– И я о том же, – потрясая ложкой, которой кашу мешала. – А потом было такое…
Внезапно от двери послышался смешок, и я услышала веселое:
– Какое?
Ромка вздрогнул от неожиданности и заорал. Я, швырнув со злости ложкой в Стужева, рванула к малышу. Быстро вытащила из стула, обняла, начала успокаивать, потом вовсе унесла в детскую. Там маленький долго еще всхлипывал и дрожал, а я, стараясь не думать, что будет с гречкой, все укачивала его на руках.
– Плохой, – немного успокоившись, прошептал Ромочка.
– Да вообще козел! – не сдержалась я.
– Козики хаосие, – возразил ребенок.
Из коридора раздалось:
– Гречку я выключил.
– Теперь испарись! – рявкнула в ответ.
Тишина.
Слов вообще нет. Придурок!
– Йита злая, – заметил Ромочка.
– Идем кушать, – предложила я.
И мы прошли по коридору, мимо бесстыжего Стужева, который держал в одной руке фотографию Ромки и Кати, а в другой – трубку домашнего телефона и даже не смотрел на нас.
Войдя на кухню, я снова усадила малыша, достала уже сухую скатерть из машинки, и, убрав все со стола, расстелила. Ромка заинтересованно уставился на вышивку. Я тем временем вымыла тарелку,
