мрачным. – Я не всегда носил имя «Антеш». Когда-то меня звали иначе, и это имя вам хорошо известно.
Песнь крови зазвучала в полный голос, но это было не предупреждение, а отчетливый, ярый триумф.
– Ну-ка, ну-ка? – сказал Ваэлин.
Ожоги Ам Лина зажили неплохо, но было видно, что шрамы останутся у него навсегда. Правая сторона лица, от скулы до шеи, была обезображена большим пятном сморщенной, обесцвеченной кожи, такие же уродливые шрамы виднелись на руках и груди. Несмотря на это, Ам Лин вел себя так же непринужденно, как всегда, хотя просьба Ваэлина явно его опечалила.
– Она спасла меня, ходила за мной, – говорил он. – И так с ней поступить…
– А вы бы со своей женой поступили иначе? – спросил Ваэлин.
– Я бы следовал своей песне, брат. А вы ей следуете?
Ваэлин вспомнил ясную, торжествующую мелодию песни, которая звучала, пока он слушал то, что рассказывал ему Антеш.
– Куда больше, чем когда бы то ни было.
Он посмотрел каменотесу в глаза.
– Вы сделаете то, о чем я прошу?
– Похоже, наши песни согласны. Так что у меня нет выхода.
Шерин постучалась и внесла миску супа.
– Ему надо поесть, – сказала она, поставила миску рядом с постелью каменотеса и обернулась к Ваэлину: – А ты иди, помогай мне собираться.
Ваэлин коротко коснулся руки Ам Лина в знак благодарности и вышел из комнаты следом за ней. Шерин заняла прежние комнаты сестры Гильмы в подвале дома гильдии и деловито отбирала, какие из неисчислимого множества бутылочек и коробочек с лекарствами взять с собой.
– Мне удалось добыть небольшой сундучок для твоих вещей, – сказала она ему, отошла к шкафчику и повела рукой вдоль ряда бутылочек, выбирая одни и оставляя другие.
– У меня только это, – ответил он, сбросил свой плащ, свернул его и протянул ей вместе с дощечками, которые привез ему Френтис, завернутыми в платок Селлы. – Не очень-то богатое приданое, я понимаю.
Она бережно развернула платок, провела пальцами по замысловатым узорам.
– Красивый какой! Где ты это взял?
– Благодарственный дар от прекрасной девы.
– Мне уже можно ревновать?
– Вряд ли. Она сейчас на другом конце мира и, подозреваю, замужем за белокурым красавцем, которого мы оба когда-то знали.
Шерин раскрыла дощечки.
– Зимоцвет!
– Это от сестры.
– А у тебя есть сестра? Кровная?
– Да. Мы с ней всего один раз виделись. Мы говорили о цветах.
Она стиснула его руку, вызвав непреодолимую потребность быть рядом с нею, такую мощную и всепоглощающую, что Ваэлин почти готов был забыть то, о чем он просил Ам Лина, забыть про аспекта, про войну, про всю эту жалкую, кровавую историю. Почти.
– Губернатор Аруан договаривается насчет корабля, но у нас есть еще несколько часов, – сказал он, отошел к столу, где она готовила свои смеси, сел и откупорил бутылку вина.
– Возможно, это самая последняя бутылка кумбраэльского красного, что осталась в городе. Ну что, выпьешь с бывшим лорд-маршалом тридцать пятого пехотного полка, бывшим мечом Королевства, бывшим братом Шестого ордена?
