сожаление.
– Со времени начала вашего испытания за стенами нашей обители произошли… кое-какие события, – сказал он. – Потому я и призвал тебя сюда. Владыка битв оставил королевскую службу. Это вызвало некоторый разлад в Королевстве, поскольку владыка битв был весьма популярен среди простого народа. По такому случаю, а также в знак признательности за его службу король даровал ему свою милость. Знаешь ли ты, о чем идет речь?
– О даре, аспект.
– Да, о королевском даре. Все, что угодно, что во власти короля. Владыка битв избрал себе дар, и король ждет, что мы выполним его обещание. Однако наш орден не повинуется королю. Мы обороняем Королевство, однако служим Вере, а Вера выше Королевства. Однако же король обратился к нам с просьбой, и отказать ему не так-то просто.
Ваэлин поежился. Аспект явно чего-то ждал от него, а он понятия не имел, чего именно. В конце концов, когда молчание сделалось невыносимым, он произнес:
– Я понимаю, аспект.
Аспект обменялся коротким взглядом с мастером Соллисом.
– Ты все понял, Ваэлин? Ты сознаешь, что это означает?
«Я больше не сын владыки битв», – подумал Ваэлин. Он не знал, что об этом думать – на самом деле он не был уверен, что он вообще что-то думает на этот счет.
– Я брат ордена, аспект, – сказал он. – События за стенами обители не касаются меня, пока я не пройду испытание мечом и не отправлюсь в мир, дабы защищать Веру.
– Твое присутствие здесь демонстрирует преданность владыки битв Вере и Королевству, – объяснил аспект. – Но он отныне не владыка битв, и теперь он желает, чтобы ему вернули сына.
Ваэлин удивился: он не испытал ни радости, ни изумления, у него не екнуло сердце и не защекотало в животе от восторга. Он был всего лишь озадачен. «Владыка битв желает, чтобы ему вернули сына». Он вспомнил дробь копыт по сырой земле, тающую в утреннем тумане, вспомнил суровый и властный голос отца: «Верность – наша сила».
Он заставил себя посмотреть в глаза аспекту.
– Вам угодно отослать меня, аспект?
– То, что мне угодно, здесь роли не играет. Пожелания мастера Соллиса также не имеют значения, хотя, можешь быть уверен, он выразил их вполне недвусмысленно. Нет, Ваэлин, решать только тебе. Поскольку приказывать нам король не может, а священное правило ордена гласит, что никого из учеников нельзя вынудить покинуть орден, кроме тех, кто не выдержал испытания или отрекся от Веры, король предоставляет выбор тебе.
Ваэлин с трудом удержался от горького смешка. «Выбор? Мой отец уже сделал выбор. Теперь выбор за мной».
– У владыки битв нет сына, – сказал он аспекту. – А у меня нет отца. Я брат Шестого ордена. Мое место здесь.
Аспект опустил взгляд в стол и внезапно сделался куда старше, чем всегда казалось Ваэлину. «Сколько же ему лет?» Сказать было трудно. Двигался он так же плавно и непринужденно, как и прочие мастера, но его вытянутое лицо выглядело изможденным и обветренным от многих лет, проведенных под открытым небом, и глаза у него были старые, наполненные тяжким опытом. И еще в них была печаль – сожаление, с которым он обдумывал ответ Ваэлина.
– Аспект, – сказал мастер Соллис, – мальчик нуждается в отдыхе.
Аспект поднял голову, посмотрел Ваэлину в глаза своим старческим, усталым взглядом.
– Это твой окончательный ответ?
– Да, аспект.
Аспект улыбнулся. Ваэлин видел, что улыбка эта искусственная.
– Мое сердце ликует о тебе, юный брат. Отведи свою собаку к мастеру Джеклину, думаю, он обрадуется ей куда больше, чем ты можешь ожидать.
