капнувший со лба пот. Выдержит ли Троянец свой первый полет – это большой вопрос… придется рисковать, не только собой, но и его развитием. Она задержала дыхание, затем осторожно втянула воздух через ноздри, принюхалась. Вроде бы созрел. Но все равно… еще бы полгодика, и она бы куда угодно Троянца повела. А так – боязно.
Дверь в отсек связи стояла нараспашку, и Изабелла там побывала. По полу раскиданы обрывки пластиковых упаковок, растерзанные картонные коробки. Стояки с аппаратурой опустели; пара вырванных с мясом кабелей свисала с отключенной, мертвой панели узла связи. Упавший монитор растекся желейной лужей по плитам пола.
– Она психует, – сказал за спиной астронавтки Живых. – Ты думаешь, это нормально? Что она тут делала?
Бой-Баба уже поняла.
– Она готовится к отлету. Не нашла внутри Троянца отсек связи и потащила туда все, что смогла уволочь, – она приподняла обвисший кабель. – Ладно. Давай наших грузить.
Они вернулись в ангар, где на платформе погрузчика в углу тихонько гудели в окружении медицинских приборов капсулы консервации. Бой-Баба, кряхтя, влезла по крутой лесенке в кабину. Сунула ключ в щель замка, и погрузчик затрясся, загудел во всю мощь.
Живых замахал, раскрывая рот, но слов в грохоте было не разобрать. Услышат, поняла она. Новые хозяева услышат. Но поделать ничего уже нельзя было.
Она слетела с трясущейся лесенки, и вдвоем они принялись переводить капсулы в автономный режим. Отсоединили от генератора. Оба забрались в кабину, пристегнули шлемы, и Бой-Баба тронула погрузчик с места. Тот зашелестел мягкими гусеницами по бетону, разворачиваясь к дальним воротам, за которыми находился питомник.
На всем пути к Троянцу они видели следы лихорадочных сборов роботессы. Она тащила все, что могла отсоединить, укатить или уволочь. Несколько раз пришлось остановиться, чтобы убрать с дороги раскиданные коробки и канистры.
– Знаешь, что мне кажется, – перекрикивая мотор, сказал Живых. Он кивнул вниз, на опустевший ящик, возле которого растекалась из лопнувшей по шву канистры радужная маслянистая лужа. – Она создает на Троянце запасы. Сколько тут до Сумитры лететь – взлет да посадка. А она набирает надолго.
Бой-Баба в кабине нахмурилась.
– Давай-ка поскорей, – скомандовала она. – Не нравится мне все это.
В питомнике, тускло освещенном синими лампами, запах изменился: насыщенный озоном, покалывающий за язык. Бой-Баба выпрыгнула из кабины, подошла к краю платформы, перегнулась через стальные перильца. Там в невидимой глубине скалистого обрыва дышал еще непробужденный Троянский конь.
Если Изабелла его не перепугала.
Бой-Баба скрипнула зубами. Она помнила рассказы в коридорах Министерства Авиации и Космонавтики про астронавтов, обнаруживших первые питомники. Кое-кто пропал бесследно. Троянцы улавливали не столько мысли, сколько эмоции – поэтому общаться с ними мог не каждый. Они настраивались на волну даже ботов и зондов, вступали в контакт с техникой, заставляли машины выполнять собственные приказы.
От этих мыслей Бой-Бабе стало не по себе. Она оглядела площадку. В стороне замерла за стальной решеткой шахта подъемника. Вместе они всмотрелись в темноту. Далеко внизу виднелась слабо освещенная площадка лифта.
– Ну что, – вздохнула Бой-Баба, – полезли, что ли.
Лязгая сапогами по скобам, полезли вниз. Зазор между лестницей и площадкой подъемника был такой, что человек, даже в гермокостюме, проходил бы спокойно. Но ее с Живых мощные модифицированные экзоскелеты звонко ударялись о прутья решетки.
И с каждым шагом все ближе, ближе нарастал еле слышный шелест, шепот, шуршание невидимых во тьме пластин, радужных чешуек гигантского, с километр в поперечнике, живого диска.
