– Пацан сам бы сбежать не смог. Я лично присутствовал при погрузке на поезд, в него и мышь посторонняя не проскочила бы. Но исключать версию, что парня могли на нем вывезти – нельзя…
– Я что-то не понимаю… – нахмурился в недоумении Граховский.
– Да что тут понимать! – вздохнул Круглов. – Если связать все вместе: отход поезда с нашей территории, убийство Первачева, а это именно убийство, можете мне верить, и исчезновение Лёни, все это не может не натолкнуть на определенные подозрения… – он помолчал, вроде как не решаясь озвучить тяжкую для него мысль. – Похоже, Генрих Модестович, что Первачев пытался вывезти Лёню из Озерного…
– Зачем?!
– Не знаю! Но он погиб при невыясненных пока обстоятельствах… Кто мог его убить и за что? Первое, что приходит в голову, что он хотел передать пацана кому-то, кто был заинтересован его получить…
– А кто бы это мог быть? – побледнев, спросил Граховский. – Ведь мало кто знает о нашем объекте и сущности проводимых здесь экспериментов.
– А, перестаньте! – отмахнулся Круглов. – Сейчас не то время, когда люди хранят государственные секреты… За «мани» в кармане нынче продадут любую «военную тайну», или бартером возьмут: за один
– То есть вы хотите сказать, что кто-то пронюхал о нас и решил получить мальчика в качестве живого доказательства? А Первачев им в этом, значит, способствовал?
– Не знаю я пока ничего определенного, – покачал головой Круглов. – Я просто поделился с вами своими мыслями. Подождем известий с поезда. Если пацана вывозили на нем, там должны остаться какие-то следы, обязательно должны.
– Но почему Есения Викторовна ничего об этом не знает? – задумчиво произнес Граховский и вдруг испуганно посмотрел на Круглова: – А она ведь, правда, ничего не знает?
– Судя по ее реакции, исчезновение сына было для нее шоком, – согласился Круглов. – Почему я и думаю, что тут действовал не посторонний, а свой опытный человек, который все проделал быстро и грамотно. И кроме Первачева не вижу других кандидатур на эту роль. Он имел доступ первой степени, готовил тару для упаковки оборудования и был моим доверенным лицом… – Круглов бросил острый взгляд на Граховского, проверяя его реакцию, но тот сидел, понурясь, и только согласно кивал. – И если бы не смерть Первачева, нам бы и в голову не пришло, обнаружив исчезновение мальчишки, искать его за пределами Озерного, лазили бы здесь по штрекам. А теперь, я думаю, искать его придется по всей территории нашей необъятной родины, если он еще жив, конечно…
– Если его намеренно выкрали, то вряд ли вы его теперь найдете, – сокрушенно покачал головой Граховский. – Спрячут концы в воду – и все! Кому же он мог понадобиться? И почему именно он?
– Да мало ли кому… Вот и нужно теперь это выяснять…
Круглов поднялся:
– Генрих Модестович, вы меня извините, но мне нужно рапорт подготовить и людей в Крутояр отослать. Я к вам попозже зайду, а вы пока займитесь Есенией Викторовной. Нежелательно, чтобы с ней что-нибудь случилось. Обо всем, что я вам рассказал, ей ни слова! Для нее мы будем искать мальчика здесь, и никто в поселке не должен знать, что отсюда мог быть допущен побег… Сами понимаете, прецедентов нам не нужно, дурной пример заразителен.
– Да, да, я понимаю, – сказал Граховский, тяжело поднимаясь и направляясь к дверям.
Вдруг он повернулся и, подойдя к Круглову, положил ему руку на плечо:
– Сергей Сергеевич, я вам сейчас не завидую!.. Первачев ведь был вашим подчиненным, так что… – он сделал паузу, с сочувствием глядя на Круглова. – … постарайтесь без потерь выпутаться из этой истории… Вы же знаете, что я очень тяжело схожусь с новыми людьми… Так что, держитесь, голубчик! И главное – не переживайте сильно. Бог с ним, с этим Первачевым, значит, судьба у него такая! Да и пацана этого – к черту! Найдут – вернут, не найдут – нужно будет что- нибудь придумать, чтобы и не искали больше…
Он похлопал на прощание Круглова по плечу и заковылял своей старческой походкой к двери.
Круглов ошеломленно посмотрел ему вслед. Он не ожидал от Граховского подобного проявления «чуйств» по отношению к себе. Однако, вспомнив его фразу «вы же знаете, что я очень тяжело схожусь с новыми людьми», Круглов сообразил, что обольщаться нечего: Граховскому просто не нужны на старости лет новые люди в его бизнесе, вот и все.
– «Держитесь, голубчик!» – передразнил Круглов Граховского, садясь за стол. – Засранец, я тебе этого «голубчика» еще вспомню!
И он быстро начал набрасывать что-то на бумаге, расставляя и увязывая факты предстоящего дела так, чтобы можно было исподволь управлять ими, как фигурами в шахматной партии. Положение его было рискованным, это Граховский верно подметил, но предстоящую партию он проиграть не имел права, иначе следующей партии – последней, победной – ему ни видать!
Через час ориентировка на Вербицкого Леонида Леонидовича, четырнадцати лет от роду, категория «Р-бис», приметы и др. ушла по инстанциям с сопроводительным текстом об особой ценности фигуранта поиска, поскольку он не только сам являлся субъектом государственного значения, но и мог быть источником секретнейшей информации. Там же было рекомендовано установить наблюдение за домом отца фигуранта, Батурина Леонида Аркадьевича, в Санкт-Петербурге по адресу…
– Давай! – скомандовал Федор, выбрасывая наружу рюкзак с притороченными к нему короткими охотничьими лыжами, и сильно оттолкнувшись ногами, соскочил с поезда, замедлявшего ход у последнего поворота перед конечной станцией.
Скинув свой рюкзак и прыгнув вслед за Федором, Леонид скатился под насыпь, сразу же провалившись по пояс в глубокий сугроб. Отплевываясь от снега, залепившего лицо, Леонид подполз к Федору и улегся рядом.
– Пусть проедет подальше, – тихо сказал Федор, осторожно выглядывая из-за насыпи вслед поезду, и вдруг насторожился: – Кажись, паря, мы с тобой не одни тут такие… Лежи-ка тихо.
Сквозь затухающий стук колес до них донесся скрип снега под чьими-то быстрыми шагами. Бежало явно несколько человек.
Боясь поднять голову, Леонид замер.
– За нами с поезда соскочило еще трое, – шепотом сказал ему на ухо Федор. – Идут по той стороне… Полежи пока.
Леонид услышал, как Федор пополз вдоль насыпи, и вдруг почувствовал себя без него совсем одиноким и беззащитным.
Низкое небо, затянутое серой пеленой, из которой сыпал сухой снег, давило на психику. Налетавшие временами порывы ветра бросали в лицо злые снежинки. Леонид опустил голову в снег, чувствуя, как у него потихоньку замерзают живот и ноги, и подумал: «Как же на фронте люди часами лежали в засаде или в окопах? Им ведь погоду выбирать не приходилось…»
Он уже совсем замерз, когда вернулся Федор.
– Наши попутчики двинулись по тайге в обход станции в сторону твоего Озерного. Сдается мне, что нам и дальше по пути, так что будем пробираться за ними. Давай за мной на ту сторону! – сказал Федор и начал подниматься на насыпь.
Леонид встал и, повесив свой рюкзак на одно плечо, двинулся вслед за Федором, на ходу стряхивая свободной рукой снег с одежды. Перейдя рельсы, они спустились с насыпи на противоположную сторону железной дороги.
Федор, отвязав от рюкзака лыжи, протянул Леониду одну пару, а другую стал пристраивать к собственным валенкам. Дождавшись, когда Леонид тоже закрепит свои лыжи, он повернулся и пошел вперед по следам еще одних тайных пассажиров.
Леонид, приноравливаясь к коротким и широким охотничьим лыжам, последовал за Федором.
Следы, оставленные подозрительным авангардом, вскоре начали забирать вправо. Видимо, отступив на какое-то расстояние от «железки» в глубь тайги, впереди идущая троица следовала теперь параллельно железной дороге к сопкам, за которыми скрывался поселок Озерный.
– Интересно, кто это такие? – шепотом спросил Федора Леонид. – Похоже, они и впрямь идут туда же. Как бы они нам не помешали!
– Не спеши! Может, они нам еще и подсобят… – сказал Федор, настороженно поглядывая вперед. – Посмотрим…
Они шли где-то с час, как вдруг Федор остановился, придержав рукой идущего за ним по пятам Леонида.
– Что? – одними губами спросил Леонид.
– Погоди, впереди дорога. Побудь-ка здесь! – и Федор, пригибаясь, пошел вперед, петляя между кустами.
Леонид, чувствуя, что рюкзак отдавил ему все плечи, снял его и, опустив на снег, уселся на него сверху. Сидеть было жестковато – твердые края банок с тушенкой ощутимо выпирали из-под рюкзачной ткани, но все же это был отдых. Однако Леониду долго отдыхать не пришлось. Появился Федор и взмахом руки позвал его за собой.
Кряхтя, Леонид опять закинул рюкзак на тут же отозвавшиеся болью плечи и поспешил за Федором.
Через несколько минут Федор приказал пригнуться и вслед за ним осторожно подобраться к дороге, которую нужно было пересечь. Недавно расчищенная дорога, скорее всего, вела к станции, которую за поворотом видно не было, но порывы ветра доносили оттуда характерный шум: тарахтел двигатель, звучали человеческие голоса. Там, похоже, уже шла разгрузка вагонов.
Федор с Леонидом залегли за снежным валом, образовавшимся на обочине дороги после прохождения снегоуборочного шнекоротора, и прислушались. Нужно было успеть перейти дорогу и уйти подальше в тайгу, пока не появился какой-нибудь транспорт.
Не услышав ничего подозрительного, Федор спустился вниз и, внимательно оглядевшись по сторонам, подал сигнал Леониду, который тут же съехал вслед за ним, и торопливо пошлепал на другую сторону дороги. Там, с трудом взобравшись на противоположный снежный вал, он присел, чтобы его не было заметно.
– Давай, давай, не засиживайся, – шепотом позвал его Федор. – Идти надо, скоро начнет темнеть, а по здешней тайге в темноте не пролезешь, да и следы может начать заносить, а по ним всяко легче бежать.
Леонид послушно последовал за ним. Следы, оставленные лыжами идущих впереди людей, действительно, уже начал заполнять падавший снег, и Федор с Леонидом прибавили скорость, боясь потерять их из-за заминки у дороги.
Вскоре Федор пошел медленнее и подал Леониду знак, чтобы тот вел себя тихо – они почти нагнали ушедших вперед мужчин, теперь нужно было держаться от них на безопасном расстоянии.
Подняв голову, Леонид неожиданно заметил, что впереди сквозь кроны елей проглядывает высокая сопка, вершина которой скрывалась в серых клубящихся облаках.
Догнав Федора, Леонид тронул того за плечо, указывая на сопку. Тот понимающе кивнул и вдруг насторожился. Резко остановившись, он повернул ухо в
