пока идет перекачка данных.
Он нетерпеливо покосился на суперкомпьютер. Действие газа на Шкирятова закончится не скоро, так что программиста можно было не опасаться, но Круглов не хотел слишком долго задерживаться внизу, чтобы не вызвать преждевременных лишних мыслей у охраны наверху.
«Какой сумасшедший день!» – подумал он и, потянувшись, размял мышцы. Пройдясь по залу, он, вдруг по-молодецки гикнув, выдохнул резко воздух из живота и сделал несколько стремительных движений, имитируя что-то среднее между маваши-гери в прыжке и усира-гери в развороте. Почувствовав, как по встрепенувшемуся телу разлился бодрящий поток разбуженной энергии, он приосанился и вернулся к монитору, проверяя, как идет дело. Да, на диск «тёк» материал, равный по взрывной силе атомной бомбе, и Круглов надеялся, что это станет гарантом его безопасности, а может быть и их с Есенией обеспеченной старости, если, конечно, все будет хорошо и им удастся выбраться из России…
Через полчаса, отключив наполнившийся, наконец, диск от суперкомпьютера, Круглов положил его в «дипломат» вместе с использованным баллончиком из- под газа и респиратором. Внимательно оглядевшись, чтобы невзначай не оставить что-нибудь после себя, он не нашел ничего подозрительного и, тихо выйдя из машинного зала, направился по тоннелю в сторону лифтов.
Поднявшись на поверхность, Круглов вышел из лифта и, кивнув охраннику, спокойно пошел к себе в кабинет. По пути он заглянул в приемную Граховского, в которой за компьютером сидела Есения, видимо, вносившая последнюю правку в свой доклад.
Решив ее не беспокоить, Круглов тихо прикрыл дверь и пошел к себе.
Тщательно проверив еще раз содержимое стола и шкафов на предмет лишних вещей, он сел и обвел взглядом комнату, прослужившую ему ни много ни мало почти тринадцать лет и ставшую почти родным домом. Однако он не чувствовал никакого сожаления, наоборот, он расставался со своим кабинетом с радостью, надеясь, что его будущая жизнь восполнит то, чего он недополучил, сидя в этих стенах. А сюда вселится его «сменщик», которого он лишит удовольствия общения с собой, поскольку их встреча противопоказана его, кругловскому, здоровью, о чем неоднозначно намекнул Гуреев.
«Нет, голуби мои, „слить“ вам меня не удастся, я еще всех вас переживу!» – подумал он со злорадством, поднимаясь из-за стола.
Зайдя в комнату отдыха, он открыл сейф и нажал скрытую в нем кнопку. Часть стены мгновенно отъехала в сторону, открывая небольшое помещение, где у Круглова хранились оружие, яды, химикаты и другие, необходимые в его деле, вещи.
«Пришла пора попрощаться с Граховским…» – подумал Круглов, вынимая из коробки тубу с таблетками нитроглицерина, которые отличались от обычных только дозой – большей в сто раз. Их прием вызовет сильнейший приступ, который, как любит говорить один известный шоумен от политики – «однозначно» закончится для «клиента» летальным исходом, но никому не придет в голову, что это запланированное убийство…
Оставив в тубе одну таблетку, Круглов высыпал остальные в унитаз и, нажав на рычажок, проследил, чтобы мощная струя воды смыла их до конца. Затем, плотно закрыв пробкой тубу с заветной таблеткой, опустил ее в карман.
Постояв минуту в раздумье, он медленно снял со стеллажа мину, и уже без колебаний выставил таймер на сорок восемь часов, после чего спокойно закрыл потайное помещение и вернулся в кабинет.
Окинув его последним цепким взглядом, Круглов взял свой «дипломат» и, выйдя в коридор, запер за собой дверь.
«Ключ заберу с собой! – мстительно решил он. – Пусть мой „сменщик“ не думает, что ему легко удастся попасть в мой кабинет… если от кабинета вообще что-нибудь останется…»
Мысль была по-детски мстительной, но она доставила ему удовольствие, и он несколько раз возвращался к ней, представляя вытянувшееся лицо своего преемника, стоящего на обугленном пороге.
Направляясь к дому Граховского, Круглов совсем не думал о том, что ему сейчас предстоит сделать, а радовался, что утром он от всего этого уедет навсегда и далеко-далеко, одновременно ощущая, насколько ему все здесь осточертело.
Подойдя к дому Граховского и увидев, что света в его окнах нет, Круглов выругался, подумав, что «член корреспондента», как он его называл про себя, уже лег спать и теперь придется его будить, хотя обычно тот засиживался часов до трех ночи, будучи «совой» по натуре. Но стоило Круглову нажать на кнопку почему-то промолчавшего звонка, как дверь тут же распахнулась, словно Граховский ждал, спрятавшись за нею.
– Проходите, Сергей Сергеевич, – пригласил он Круглова, отступая в сторону.
– Вы чего в потемках сидите? – спросил Круглов, заходя в темную прихожую.
– Да вот пробки вылетели, шел включать, а тут в окно узрел, что вы идете, – объяснил ему Граховский. – Вы раздевайтесь пока, я быстро.
Круглов снял полушубок и на ощупь повесил его на вешалку. В доме Граховского он бывал столько раз, что и в темноте мог вполне свободно ориентироваться.
Тем временем Граховский щелкнул кнопкой пробки-автомата, и по всему дому зажегся свет.
– Нужно электрика вызвать, пятый раз выбивает за последнее время, утюг не включить! – возмущенно сказал Граховский.
«Вот она цена за член-корреспондентство, – подумал Круглов с иронией. – Беспомощен в быту, как ребенок! Дел-то там на пять минут…»
– Ну что, завтра летите? – спросил Граховский, приглашая его в гостиную. – Садитесь. Выпьем коньячку?
– С удовольствием, – согласился Круглов и сел, машинально нащупывая в кармане тубу с нитроглицерином. – Да, завтра с утра и летим, нам нужно прибыть до открытия конференции. Есения Викторовна, наверняка, захочет привести себя в порядок в гостинице, ну и вообще… Как вы-то себя чувствуете?
– Если честно – отвратительно! – махнул рукой Граховский, медленно направляясь к бару. – Душит проклятая «жаба», словно лапками за горло уцепилась и наваливается на грудь! Плечо, рука горят огнем, дышать нечем, на одних таблетках и держусь. Боюсь, что придется мне скоро уходить на покой, а то и вообще на погост…
Круглов поднял внимательный взгляд на Граховского, но возражать, как это принято в подобных случаях, не стал, а просто молча наблюдал, как тот неторопливо разливает по рюмкам коньяк.
– Сейчас принесу лимончик, – сказал Граховский.
– Может быть, вам помочь? – предложил Круглов, вставая.
– Нет, нет, это я еще пока сам в состоянии сделать, сидите! – отказался от помощи Граховский и вышел из гостиной.
Круглов быстро огляделся в поисках тубы с нитроглицерином Граховского, но лекарства нигде не было видно.
«Черт, видимо, носит с собой, придется что-то придумывать… – с досадой подумал Круглов. – Не оставлять же на столе свою упаковку…»
В этот момент вернулся Граховский, неся в руках тарелку с дольками порезанного лимона и вазочку с шоколадными конфетами.
– Ну что, может, партеечку в шахматы разыграем напоследок? – предложил он, поставив тарелку и вазочку на журнальный столик и садясь в кресло напротив Круглова.
– Почему же напоследок? Мы с вами еще не раз сыграем, но сейчас больше одной партии я не могу себе позволить. Мне еще собираться нужно, все-таки на три дня едем, да еще в цивилизацию… – сказал Круглов.
Расставив фигуры на доске, они погрузились в игру, потягивая при этом коньяк из рюмок и закусывая его лимоном и конфетами.
Круглов, попутно думая о том, как ему подложить принесенное с собой лекарство Граховскому, сделал несколько опрометчивых ходов, чем Граховский не замедлил воспользоваться.
Через какое-то время, заметив, что Круглов играет сегодня почему-то очень рассеянно, Граховский спросил:
– Сергей Сергеевич, чем вы так озабочены?
– Да думаю, как бы Есении Викторовне не повредила эта поездка… – нашелся Круглов. – Вы уверены, что она не скажется негативно на ходе беременности?
– Беременность, Сергей Сергеевич, это не болезнь, – хмыкнул Граховский. – Есения Викторовна чувствует себя вполне прилично и способна не только прочесть доклад, но даже танцевать бальные танцы.
– Ну уж вы скажете! – не поверил Круглов.
– Не волнуйтесь, у нее все будет хорошо! – заверил его Граховский. – А вот я чего-то совсем расклеиваюсь… – и он потянулся к карману, вытаскивая из него тубу с нитроглицерином. Руки его при этом слегка подрагивали.
– Давайте, я вам помогу! – сказал Круглов, почти выхватывая одной рукой у Граховского стеклянную трубочку, а другой – откупоривая у себя в кармане пробку со своей тубы и зажимая между пальцев выпавшую из нее таблетку. – Подставляйте ладонь!
Открыв пробку с тубы Граховского, он вытряхнул ему на ладонь таблетку, которую тот тут же отправил в рот, а сам, чуть повозившись с пробкой, умудрился незаметным движением отправить «нелегальную» таблетку внутрь тубы, после чего с невозмутимым видом вернул упаковку с лекарством Граховскому, подумав при этом: «Надеюсь, никто пальчиков с тубы „снимать“ не станет, его смерть будет выглядеть так естественно… А впрочем, я тогда буду уже далече…»
Провернув всю эту операцию и не вызвав при этом никаких подозрений у Граховского, Круглов немного успокоился и сосредоточенно взялся за игру, отвоевывая сданные ранее позиции. Партию они завершили вничью.
– Все, Генрих Модестович, мне пора, – заторопился Круглов, вставая. – Пойду собираться, завтра тяжелый день, хочу попробовать выспаться…
– Счастливый человек! – воскликнул Граховский, пожимая протянутую Кругловым руку. – А я не то, что выспаться, порой просто уснуть не могу… Эх, старость – не радость… Ну, счастливо вам слетать! Буду с нетерпением ждать вашего возвращения. До скорой встречи!
«Не дай Бог этой скорой встречи! – подумал про себя Круглов, выходя из дома Граховского. – Надеюсь, что она состоится лет через тридцать-сорок… где- нибудь на том свете…»
Шагая своим привычным размашистым шагом, он быстро добрался до своего дома, где на самом деле у него уже давно было все собрано и, выставив будильник на шесть утра, лег спать, в чем был – не раздеваясь. Это была его последняя ночь в Озерном. Утром они с Есенией улетят отсюда в новую жизнь…
Глава восьмая
Добраться-то они, конечно, добрались, но уже почти на подходе к вертолетной площадке, в каких-нибудь метрах восьмистах от нее, Федор с Леонидом услышали характерный шум взлетающего вертолета.
Леонид с отчаянием смотрел, как в посеревших сумерках «Ми-8», поднявшись над тайгой, стрекоча и задрав хвост, медленно отваливал к сопкам. Ему даже показалось, что он увидел в иллюминаторе лицо Есении.
– Не успели… – простонал он и сердито посмотрел на «снегоступы» Федора.
– Не переживай! Если бы и успели, толку все равно было бы мало, – сказал тот. – Вертолет маленький, не спрячешься, пришлось бы его захватывать… – и он вдруг с интересом взглянул в сторону вертолетной площадки.
