– Езжай…
Валеру словно ветром сдуло. Бурый вздохнул: опять ждать…
Он устало откинулся в кресле и тут же вспомнил об обиженной жене. Накричал на нее, да еще при чужих! Нужно было срочно идти заглаживать вину.
«Вот довели, суки, Ритулю обидел…» – расстроенно думал Бурый, вставая и тихо подходя к двери в спальню. Приоткрыв дверь, он заглянул внутрь и тут же получил по физиономии тугим углом брошенной в него подушки. Он ошеломленно отскочил назад за дверь.
– Лучше не заходи! – послышался из спальни звенящий от злости голос Риты. – Вовек тебя не прощу!
Бурому стало вдруг смешно. Заслонив лицо рукой, он распахнул дверь, и в два шага перекрыл расстояние до кровати, на которой сидела разъяренная жена.
Она, видимо, не ожидала от него такой прыти, и немного растерялась, когда он упал рядом с ней на постель, зарывшись лицом в ее колени. Однако ее возмущение было так велико, что она несколько раз всерьез стукнула его по спине.
– Ну прости меня, ягодка! Прости своего бегемота! – взмолился Бурый, покрывая кусающими поцелуями ее ноги. – Целый век твоей немилости я не выдержу!
– Ой, щекотно! Пусти! – начала вырываться Рита, со смехом отпихивая его от себя, но Бурый крепко обхватил ее бедра, сильнее прижимаясь к ним лицом и вдыхая родной и возбуждающий запах любимой женщины.
– Не отпущу, пока не скажешь, что простила! – шутливо пригрозил он и тут же начал оправдываться: – Ритуля, я не хотел тебя обидеть! Ну сорвался, каюсь, прости меня, конфетка моя сладенькая, мой сахарный бумбончик!..
– У тебя есть только один способ заработать себе прощение… – томно взглянув на него, с намеком сказала Рита. – И только попробуй сослаться на врачей! Я тебе тогда все оторву, за ненадобностью…
От ее взгляда у Бурого пересохло во рту.
– Ну уж так уж и за ненадобностью… – смущенно хохотнул он. – Это же только временно…
– Нет ничего постояннее, чем временное, – веско оборвала его Рита и распахнула пеньюар, оголяя свою роскошную налитую грудь и тугой торчащий живот, по которому пробегали волны – это их ребенок плавно передвигался внутри материнского чрева.
Бурый склонился к животу жены, осторожно целуя выпирающие бугорки – то ли пятки, то ли локотки их наследника:
– Мой масенький…
– Не сюсюкай, терпеть не могу! – сердито закрыла ему рот ладонью Рита, а потом потянула мужа наверх. – Ну, давай, отрабатывай прощение, грубиян!
Через час, совершенно опустошенный, Бурый лежал, откинувшись, рядом с засыпающей, удовлетворенной и простившей его женой.
«Если бы и в бизнесе все было так же просто и приятно…» – с тоской вернулся он мыслями к своим разладившимся делам.
Он тихонько вытащил руку из-под головы уже уснувшей Риты, и вышел в гостиную.
«Надо что-то делать, не могу я больше сидеть сиднем!» – думал он, набирая номер трубки своего помощника.
Услышав его, похоже, навсегда испуганный голос, Бурый спросил:
– Ну что там у тебя?
– Только что виделся с… – Валера многозначительно обозначил паузу.
– Ну и…
– Говорит: не все так просто.
– А ему этого никто и не обещал! – разозлился Бурый. – Так он берется? Узнает что-нибудь?
– Он уже кое-что знает и считает, что лучше не соваться в это дело.
– Ну, пошло-поехало… – психанул Бурый. – Почему? Я что, мало ему плачу? Черт, без его возможностей нам будет труднее. О, Господи, как же мне все надоело! Ну не до второго же пришествия бегать за этими деньгами, народу сколько полегло, а все без толку! Ладно, давай-ка, лети ко мне, сами попробуем прикинуть, куда эти засранцы могли податься.
Валера напряженно помолчал, а потом робко заметил:
– Да я хотел помыться и поесть, целый день мотался, с дороги же…
– У меня поешь! – отрезал Бурый и бросил в раздражении трубку: «О чем он думает?! До еды ли сейчас?! Вот послал бог помощничка… Мало того, что ссыкло, так еще и халявщик! И эти где-то там болтаются без толку! – вспомнил он о Козаке и Кваче. – Нарвутся еще на приключения!».
Повинуясь спонтанному решению, Бурый набрал номер Козака и, услышав его далекий голос, приказал:
– Возвращайтесь, вы мне здесь нужны! Чтоб к утру были!
Положив трубку и ожидая, когда приедет Валера, Бурый прошел в просторную кухню, где в углу возвышался вместительный холодильник и, открыв его, заглянул внутрь.
«Обожрется!» – сделал он вывод, ревизовав взглядом заграничную и элитную отечественную снедь, выставленную на пяти холодильных полках, после чего вернулся в гостиную.
Чувствуя, как накопившаяся за эти дни усталость, еще и усугубленная бурным сексом с женой, отдается колокольным гулом в голове, Бурый решил принять контрастный душ.
Зажимая руками виски, в которых, казалось, кто-то изнутри пытался пробить люки наружу, он побрел в ванную. В таком состоянии он не сможет сосредоточиться, а ему это сейчас ой как нужно!
Постояв попеременно сначала под горячими, а потом под обжигающе холодными струями воды, Бурый вылез из ванны и, накинув на себя большое мохнатое полотенце, начал энергично растираться. В зеркале, запотевшем по краям, отразились его торс и живот, на котором багровело несколько следов от жарких поцелуев Риты.
Бурого это развеселило: «Засосы, как у пацана… Нужно будет Ритуле предъявить, а то не поверит, что это ее работа и убьет… ни за что, ни про что…»
Стоящий на тумбочке телефон тихо зазвонил. Отложив полотенце, Бурый поднял трубку:
– Алло!
– Я уже у входа, – прозвучал голос Валеры. – В дверь звонить не хочу, Маргарита Ивановна, наверное, спит.
– Я тебе открою, подожди, – ответил Бурый, натягивая на себя халат.
Впустив в квартиру Валеру, он с удивлением уставился на него:
– Кто это тебя так? Ты же уезжал от меня в нормальном виде!
На красном, как свекла, носу помощника красовался большущий пузырь.
– Да я на ходу прикуривал, а тут как назло ухаб, вот зажигалкой в нос и попал… – объяснил Валера.
Бурый хмыкнул, покачав головой.
– А ведь Минздрав предупреждал… – насмешливо сказал он. – Ладно, проходи. Давай сразу на кухню. Там у Ритули запас для пира на весь мир.
Но не успели они сесть с Валерой за стол, как трубка Бурого запищала.
– Але, – ответил он, удивившись, кто это так поздно ему звонит.
– Виктор, не суйся в это дело, бог с ними с деньгами, – услышал он голос Копытина. – Поверь, ничего не получишь, а себя подставишь. Я только что узнал, что там все очень серьезно, очень! Там кроме твоих денег слилась еще и сверхсекретная информация, пропали какие-то ценные сотрудники, а один вообще погиб… Разбираться аж из Москвы прилетели! Так что мой тебе совет – забудь и отдохни…
– Легко тебе говорить! – усмехнулся Бурый. – Там такой кусок осел… Что же ты мне предлагаешь, списать его на амортизацию?
– Думаю, другого выхода у тебя нет… – твердо сказал Копытин. – Я тебя предупредил. И серьезно советую взять жену и поехать куда-нибудь в теплые места, отдохнуть недельки две-три…
– Спасибо за совет, я подумаю, – пробурчал Бурый и положил трубку.
– Кто это был? – тихо спросил Валера, увидев, как у шефа перекосилось лицо, а рука начала массировать затылок.
– Да твой Копытин… – Бурый с мучительным выражением лица покрутил головой, пытаясь отогнать накатывающуюся боль. – Говорит, что там пропал кто-то очень важный, а наши обидчики кроме наших денег увели еще и какую-то секретную информацию, и их теперь усиленно ищут…
– И что теперь?
– Предлагает «забыть и отдохнуть», – со злостью ответил Бурый.
Валера невольно улыбнулся: это было любимое выражение Копытина.
– Чего лыбишься-то? – взорвался Бурый. – Весело тебе очень? – и тут же испугавшись, что разбудит жену, понизил голос: – А мне, знаешь ли, совсем не до смеху!
Он рванул дверцу холодильника и, вытащив из него бутылку водки, налил себе прямо в кофейную чашку до краев и залпом выпил.
Утром проснувшаяся в одиночестве Рита обеспокоенно прошлась по квартире, недоумевая, куда подевался ее муж, и на кухне застала трогательную картину: Бурый и Валера похрапывали, уткнувшись, как говорится, мордой в стол, заставленный почти нетронутой снедью. Судя по количеству пустых бутылок и стойкому запаху перегара, вырывавшемуся из их похрапывающих глоток, выпито ими было немало.
Глава восьмая
Утром Леонид по привычке проснулся рано и, открыв глаза, огляделся.
Есения, свернувшись клубочком, спала рядом, подложив, как ребенок, руки под щеку. В сумерках было плохо видно, но он заметил, что во сне ее лицо было спокойным.
Федора с Буяном в зимовье не было.
«Ой, как на двор-то хочется! Вставать надо», – подумал Леонид, чувствуя характерное томление в теле, но, вспомнив о волках, приуныл.
«Вчера чуть все не отморозил, сегодня, того и гляди, чего-нибудь отгрызут… Где же Федор?»
Снаружи не доносилось никаких звуков, даже ветер, всю ночь завывавший под окном, стих.
Леонид тихонько сел на лежанке и, зябко поджав ноги, попытался дотянуться до своих валенок. Кончилось это тем, что он, потеряв равновесие, свалился с лежанки и, силясь удержаться на ногах, приземлился на пол, уронив при этом с грохотом лавку.
– Ой-й! – вскинулась Есения.
