времяпровождением. Что они ничем друг другу не обязаны. Он не помнил, чтобы ей это говорил. По правде говоря, вчера он был так одурманен желанием, что не заострял внимание на словах.
Никаких сожалений ни с его, ни с ее стороны определенно не было, но как насчет обещаний? Не наобещал ли он ей в порыве страсти чего-нибудь такого, что никогда не сможет ей дать? Не выдал ли какой-нибудь секрет?
Он рассказал ей о своей работе довольно много, но все же ей этого оказалось недостаточно. Однако она поняла, что он не может быть с ней полностью откровенным, и приняла это.
Продемонстрировал ли он ей свое неумение впустить другого человека к себе в душу? Вполне возможно, и он не намерен делать это снова.
Что еще он ей показал на заднем сиденье лимузина? Склонность растворяться в страсти? По правде говоря, Руби продемонстрировала ему то же самое, и ничего предосудительного в этом нет. Просто они оба слишком темпераментные, вот и все.
Тогда почему сейчас, когда он видит Руби, идущую ему навстречу в красивом голубом сарафане и с гребнем, украшенным павлиньими перьями, в волосах, он чувствует себя таким уязвимым?
Когда их взгляды встретились, она словно прочитала все его мысли.
— Я все поняла. Ты пришел сюда для того, чтобы сказать мне, что прошлая ночь была ошибкой. Что мне не следует ничего от тебя ждать.
— Примерно так, — пробурчал он.
— В таком случае ты зря потратил свое время, потому что все это я и так уже знаю. Однако, — она подняла голову и посмотрела на небо, — сегодня хорошая погода, и мне захотелось выйти из квартиры и немного прогуляться. Надеюсь, ты не станешь возражать, если я использую тебя, чтобы разогнать скуку?
Разве он может возражать после того, как она так легко развеяла все его тревоги по поводу ее нежелательной привязанности к нему?
— Нет. — Деймон легонько коснулся своей шляпы и предложил ей согнутую руку. Ему даже удалось улыбнуться, когда она взяла его под руку и они пошли по дорожке. — У тебя отлично получается облегчать жизнь другим, не так ли, Руби? — спросил он. — И в процессе этого ты получаешь то, что хочешь сама. Впечатляет.
— Это талант, — улыбнулась она.
— Или оружие, — предположил он. — Где ты научилась так мастерски использовать свой блестящий ум, Руби?
— В Гарварде. А ты где учился?
Деймон не ответил, и Руби вздохнула.
— Прости, — сказала она. — Я забыла, с кем имею дело. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Видишь вон то здание? — спросила она, указывая рукой на запад. — Его занимает законодательный совет Гонконга. Это одна из причин, по которым в этом парке проводится так много политических демонстраций и маршей протеста. Что касается истории парка…Ты знаешь, что когда-то здесь располагалось одно из самых популярных колониальных учреждений — Гонконгский крикетный клуб?
— Массачусетский технологический институт, — неожиданно произнес Деймон. — Там я изучал математику и программирование.
Руби резко остановилась. Повернувшись, он обнаружил, что она смотрит на него со смесью удивления и разочарования.
— Что такое? — возмутился он. — Ты спросила, я ответил. Я просто…
— Выбирал, что можно говорить, а что нет, — сухо закончила она. — Я знаю эту игру, Деймон. Мой отец тоже никогда много не говорил. Думаю, он бы тебе понравился. Он определенно мог бы научить тебя паре способов уклонения от ответа на нежелательные вопросы.
— Как бы он уклонился от ответа на вопрос о том, где он учился?
— Легко, — улыбнулась Руби. — Сначала он развел бы демагогию о том, как важно для человека образование, затем это перешло бы в дискуссию о системах образования в разных странах.
