мига небытия на экране раскинулась величественная звездная система Космоцентра – сотни размеченных разноцветными маячками причальных объемов, похожие на перистые облака трассы инерциальных шоссе, полумесяц самого Космоцентра, освещенный безымянной искусственной звездой.
– Посошок? – вкрадчиво произнес Макаров, возвращая на стол остатки «Особой очищенной».
Домби Зубль покачал головой:
– Мне незачем притворяться, Паша. Я вышел в отставку, приказ о твоей вербовке больше не действует. Если ты как-то связан со спецслужбами Звездной России, передай им, что я предлагаю мир. Сейчас у Федерации есть другой, куда более опасный враг.
– Встречу – передам, – пообещал Макаров, – сам видишь, спецслужбы ко мне частенько захаживают. Но все-таки, как ты собираешься бороться с Системой? У меня такое ощущение, что все ваше Агентство только на нее и работает!
– Я больше не работаю в Агентстве, – ответил Домби Зубль. – Тайными операциями Систему не победить. Я сделаю то, что должен был сделать с самого начала. Я обращусь к Президенту!
Макаров прикусил язык, сдерживая напрашивавшийся комментарий. Он понял, что Домби Зубль действительно верит в то, что говорит и собирается сделать.
– Удачи тебе, Домби, – сказал Макаров. – Если понадобится помощь, ты знаешь, где меня разыскать.
Глава 18.
Если завтра война
Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов.
1.
Артем Калашников обогнул заросли шиповника, попытался притормозить на резком повороте тропинки и убедился, что вчерашний дождь основательно промочил землю. Правая нога пробороздила траву, оставив за собой блестящую жирную полосу, и Калашников, чертыхаясь, завалился на левый бок.
Земля, подумал он, с кряхтеньем поднимаясь обратно. Наконец-то я на Земле.
Дождавшись, когда брюки сбросят налипшую грязь, Калашников двинулся дальше, перейдя с бодрой трусцы на неспешный шаг. До лапинского дома оставалось еще с полкилометра, но бежать и дальше вприпрыжку, потакая щенячей радости от погожего июньского дня, уже расхотелось. Калашников нахмурился, заложил большие пальцы рук за ремень и просвистел пару аккордов из давно забытой «Дороги без конца».
Скорее уж «Сад расходящихся тропок» получается, подумал он, когда знакомые аккорды закончились. Сначала пустотные шейхи, потом Техноцерковь, потом Спрут, Хозяин, Система, Центральная Дыра, фальшивые эйки, галактическая война… просто голова кругом. Не слишком ли много для первого месяца в Звездной России? Не специально ли для нас с Макаровым все это подготовлено?
Спокойно, приказал себе Калашников. Отставить манию величия. Нас с Макаровым из прошлого вытащили не абы когда, а в самый что ни на есть критический момент. Раньше все было нормально, а как серьезные проблемы начались, тут-то мы Звездной России и понадобились. Логично?
Калашников усмехнулся и хлопнул себя по колену. Опять мания величия! Неужели Звездная Россия без нас, дураков, обойтись не смогла бы? Да мне любой искинт сто очков вперед даст, любой робот в шахматы обыграет! Спрута, то есть Домби Зубля, искинты вычислили, Хозяина Миноуи разыскала, а единственное, на что я сам оказался пригоден – так это Звездного Пророка изображать. Да и то лишь потому, что сам его когда-то запрограммировал!
Калашников остановился и почесал в затылке. Это что же получается? Нам подбросили задачку, которую любой зверус решил бы на мах?!
Точно так и получается, развел руками Калашников. Окажись задачка действительно трудной, мы бы несколько месяцев с ней возились. А тут бум, трах и в дамки. Похоже, мы вовсе не Спрута ловили, а испытательный срок отрабатывали. А я-то, дурак, народ на оперативку созвал!
Калашников присвистнул, заложил руки за спину и двинулся дальше, заметно прибавив ходу. Может быть, хоть Лапин догадается всех предупредить? Меня- то он просто на завтрак приглашал…
Тропинка спустилась с холма и вывела Калашникова на мощеную белым камнем дорогу. От реки потянуло прохладой, впереди показался яблоневый сад. Через несколько минут Калашников отворил резную калитку и крикнул с порога:
– Есть кто живой? Можно в гости?
– Я за живого, – раздался из-за кустов боярышника голос Макарова. – На голос иди, на голос!
Калашников закрыл за собой калитку, прошел по шуршащей под ногами дорожке из битого кирпича, повернул направо и увидел Макарова. Тот сидел на веранде за роскошно накрытым столом и потягивал квас из высокого запотевшего бокала.
– Привет, – улыбнулся Калашников. – А где Лапин?
– По хозяйству хлопочет, – объяснил Макаров. – Садись, квас пить будем!
– А что ж не водочку? – полюбопытствовал Калашников, подходя к столу.
– Повода нет, – серьезно ответил Макаров.
– А Спрут, он же Домби Зубль? – удивился Калашников. – Ты же его поймал!
Макаров покачал головой.
– Не совсем я, – сказал он, поморщась, – не совсем поймал… Словом, не повод это для выпивки. Вот если бы ты Систему расколол – тогда другое дело!
Нет, подумал Калашников. Не другое. Все то же самое – не совсем я, не совсем расколол. Будем пить квас.
Он сел за стол напротив Макарова, наполнил ближайший бокал:
– Давно здесь сидишь?
– Живу я здесь, – криво усмехнулся Макаров. – Гранату отняли, прогнали домой…
– То есть? – удивился Калашников. – Ты больше не вольный пилот?
– Нет, – вздохнул Макаров. – После того, что мы с Домби Зублем в Галактике натворили, Мак-Ару нельзя в живых оставаться. «Рифей» у Маркса на запасной стоянке, а я здесь… отдыхаю.
– Похоже, тебе это не слишком нравится, – заметил Калашников.
– Совсем не нравится, – кивнул Макаров. – К полковнику Мерайнху я так и не слетал, заказчиков бомбы не выявил. Эти уроды еще один взрыв готовят, а я тут… квас пью.
– Спаситель Галактики в отставке, – хмыкнул Калашников. – Хочешь, я тебя утешу?
– Ну, попробуй, – пожал плечами Макаров.
– Сколько у Зведной России кораблей класса «Рифей»? – спросил Калашников.
Макаров поднял глаза к потолку, пошевелил губами, формулируя запрос. Потом приоткрыл рот.
– Думаешь, без тебя не справятся? – язвительно поинтересовался Калашников. – Думаешь, ты и в самом деле мутант?
– Нет, конечно, – согласился Макаров. – Но все равно, мог бы и я на что-то пригодиться…
– Так вот, утешаю, – сказал Калашников. – Если такие умные эрэсы, как Лапин и Гринберг, позволяют тебе сидеть здесь сложа руки и пить квас ведрами, значит, это и есть лучшее, что ты сейчас можешь сделать. Понял?
– Нет, – Макаров с любопытством посмотрел на Калашникова. – Как безделье может быть лучшим делом?
– Вот так, – Калашников постучал по голове. – Ты сидишь, а мысли в голове крутятся. Одна, вторая, третья – глядишь, соображать начинаешь, кто ты такой есть и зачем на этом свете находишься. Вот когда до правильных мыслей додумаешься – тогда снова в космос!
Макаров наклонил голову:
– А ты, значит, уже додумался?
– Полчаса назад думал, что да, – ответил Калашников и увидел вышедшего на веранду Лапина. – Здравствуйте, Семен Петрович!
– Здравствуй, Артем Сергеич, – ответил Лапин и поставил на стол поднос с большим глиняным горшком. Макаров повел в сторону горшка носом и облизнулся. – Угощайся пока закусками, каша настояться должна!
Калашников кивнул и положил на свободную тарелку немного редьки с медом. Макаров поставил на стол опустевший бокал и придвинул к себе блюдо с малосольными огурчиками.
– Налей-ка мне, Паша, квасу, – пробасил Лапин, садясь во главе стола. – А ты рассказывай, Артем Сергеич, как жизнь молодая?
Очень смешно, подумал Калашников. Галактическая война на носу, самое время моей личной жизнью интересоваться.
– Нормально, Семен Петрович, – ответил Калашников. – Отужинал вчера в «Сателлите» с Анной-роботессой, поплавал с катсюанцем Пуити в Светящемся море, а потом полночи с роботами в «Восьмую Галактическую» резался. Обыграли нашу команду, как маленьких…
– Ай, молодец! – воскликнул Лапин. – Неужели сам догадался?!
Калашников покачал головой и отправил в рот добрую половину содержимого тарелки.
– Будто не знаете, – пробурчал он сквозь редьку. – Гринберг приказал…
– А что за мешки под глазами? – прищурился Лапин. – Опять думал?!
Мягко говоря, мысленно прокомментировал Калашников.
– Да, – сказал он с вызовом. – Сто двадцать субъективных часов. Извините, но епитимью к этому времени я уже отработал.
– О как, – крякнул Лапин. – Давай-ка я тебе каши положу, болезный!
Макаров хрустнул огурчиком и с интересом посмотрел на Калашникова. Сто двадцать часов! О чем это он так долго думал?!
Лапин погрузил в горшок громадную деревянную ложку и доверху наполнил глубокую тарелку.
– Плов, что ли? – принюхался Калашников к содержимому. – Да нет, вроде гречневая…
– Собственный рецепт, – гордо объявил Лапин. – Тридцать лет никто повторить не может!
– Ум-м… – промычал Калашников, обнаружив, что его ложка так и мелькает между ртом и тарелкой.
– Оголодал, – кивнул Лапин. – Давай, Паша, я и тебе положу?
Макаров молча протянул тарелку и через секунду тоже попал в рабство к лапинскому кулинарному таланту. Несколько минут за столом слышалось только сосредоточенное чавканье. Наконец каша у Калашникова закончилась, он без колебаний вылизал тарелку и прикрыл рот ладонью.
– Хватит! Хватит! Это не каша, а наркотик какой-то! – выпалил он одним махом.
