же время, как двигал своими бедрами.
За закрытыми глазами у меня плясали звездочки, а биение сердца соответствовало ровному гудению музыки. Его тело рядом с моим, казалось, усиливало жар и без того нагретого помещения, и я чувствовала, как пот начал стекать у меня по шее. Его бедра продолжали раскачиваться в такт музыки, медленно и чувственно, но каждый раз, когда ритм на какое-то время усиливался, они жестче прижимались к моим. Его губы касались кожи у меня на шее, и я погружалась, погружалась, погружалась в это ощущение.
Но этого было недостаточно. Мне когда-нибудь будет его хватать? Я подняла руки наверх и завела за себя, зарываясь пальцами в его волосах, и он одобрительно промурлыкал. Рука у меня на животе поднялась вверх, легко пробежавшись по моей поднятой руке, а потом вниз по боку. Он скользнул по моей груди, и его прикосновение вызвало дрожь по всему моему телу, которая усилилась, когда его пальцы миновали мою неприлично короткую юбку и схватили меня за бедро.
Сменилась песня, а мы — нет. Его руки продолжали сводить меня с ума. Наши тела оставались тесно прижатыми друг к другу. Я была все еще так сильно возбуждена, что у меня от желания кружилась голова. Весь мир вращался, и только мы оставались на месте. Или, может, это именно мы вращались. Но я лишь знала, что есть остальные и есть мы, и не хотела, чтобы было по-другому.
Он нашел чувствительное место чуть ниже моего уха, и я простонала, радуясь, что музыка поглотила звук. Он прикусил кожу у меня на шее, и в ответ я впилась ногтями в его шею.
— Боже, Блисс, ты хоть представляешь, как сильно я тебя хочу?
Наши бедра снова качнулись, и я была совершенно уверена, что очень хорошо себе это представляю.
Песня закончилась, и я получила все, что могла. Я вытащила из бюстгальтера телефон, который был удобно там спрятан. Гаррик простонал и в ответ снова прижал наши бедра друг к другу, но я была сосредоточена на своем телефоне. У меня дрожали руки, но я все же смогла напечатать Келси сообщение:
Я не стала дожидаться ответа, а потащила Гаррика к выходу.
На этот раз мне было наплевать, как быстро мы ехали на его мотоцикле. Я просто крепко держалась за него и мысленно желала добраться до дома, как можно быстрее. Не успела я вставить ключ в дверь, как его губы оказались у меня на шее. Мое дыхание было настолько тяжелым, что его можно было назвать лишь одышкой. Когда я, наконец, открыла дверь, то настолько сильно толкнула ее, что она ударилась о стену. Завтра мне придется проверить и убедиться, что там нет дыры. Как только дверь закрылась, мы продолжили целоваться.
Свои туфли я потеряла где-то между мотоциклом и моей дверью, и сейчас без них он мне казался слишком высоким. Возможно, эта мысль посетила нас одновременно, потому что его руки покинули мои бедра и обхватили ягодицы, приподнимая меня так, что мне пришлось обнять его ногами за талию.
Моя спина ударилась о дверь, и я охнула. Его язык проник в мой рот, погружаясь внутрь и обратно, быстро и жестко — именно так, как мне нравилось.
— Кровать, — выдохнула я между поцелуями.
Он отклонился назад, чтобы сказать:
— Ты уверена?
А потом мы снова целовались, и ритм, который он задавал, был таким же притягательным и гипнотизирующим, как музыка в клубе. Он снова спросил:
— Блисс, ты уверена?
Уверена ли я? Зачем он это спросил? Он что думает, что я всего лишь хотела целовать его? Мне хотелось целовать его, пока весь мир не исчезнет.
— Кровать, — снова сказала я.
— Это не ответ.
Но он все равно двинулся в сторону спальни.
Я крепко вцепилась в него, переместив свои поцелуи на его подбородок, а потом шею, чтобы он смог сосредоточиться на том, куда идти.
