– Слишком поздно, парень. Я уже пообещал даме, а я никогда не нарушаю обещаний.
Дилан закатывает глаза и выпивает кофе.
– Что ж, – говорю я. – Мой второй день занятий, я иду по коридору на исследования, и там сидит неприветливого вида парень, скрывающийся в полумраке. Мы сталкиваемся друг с другом и первые слова, которые он мне говорит что-то вроде «не трогай меня». И это Дилан, любовь всей моей жизни. Одно за другим и вот мы здесь.
– Должно быть что-то больше, чем это.
Я смеюсь.
– Немного. Я должна была отвезти его в больницу, после того как он пробил стену.
Он приподнимает бровь. – Вот сейчас это похоже на Дилана.
Я спрашиваю:
– Так что было с его ноутбуком?
Он усмехается.
– Не знаю, должен ли я рассказывать эту историю.
– Ты не должен, – говорит Дилан.
– Теперь ты обязан, – возражаю я.
Шерман уперся руками в бока и пожал плечами.
– Прости, Пэриш. Я бессилен перед просьбой дамы, – он поворачивается ко мне и улыбается. – Пэриш, как известно, немного драматичный. В день, когда вы, ребята, расстались, он спокойно сидел за своим ноутбуком. Когда он закончил делать то, что делал, он спокойно закрыл его. Затем встал, поднял ноутбук и долбанул его об стол. Я практически получил медаль Пурпурное сердце21 из-за полетевших осколков ноутбука.
– Неправда, ты идиот, – говорит Дилан. Он ерзает на своем сиденье, явно от дискомфорта.
– В любом случае, – говорит Шерман, – он принес еще недостаточный вред. Так, он взял свой ноутбук в одну руку и винтовку в другую. Затем спокойно, как всегда, сказал: «Я собираюсь на прогулку, ребята». Очевидно, что нам стало любопытно, и мы пошли вслед за ним. Он подошел к заграждению, поставил ноутбук на металлическую опору. Потом отошел на двадцать ярдов22, поднял винтовку и выпустил тридцать патронов в ноутбук. Конечно, выстрелы убивают, а мы находились в какой-то глуши, так что когда он закончил, вся база сходила с ума. Все были в состоянии «красной» боевой готовности, бежали к пунктам скорой помощи, спускались в бункеры. А это был Дилан, стреляющий в свой ноутбук, словно это разбушевавшиеся хаджи.
О, ничего себе. Я хотела бы, чтобы Шерман не рассказывал мне это. Это может быть хорошая история,
