чистую.
Вот… правду говорят – никто не поймет так, как мама.
Черт! После такого даже подслушивать расхотелось! И волна стыда с головой накрыла.
– А большой и чистой в нашей жизни… – продолжала женщина, которую люблю безоглядно, – увы, не встречается. За редким-редким исключением. А исключение…
– Только подтверждает правило, – протянул шеф задумчиво.
– Да. Зато есть просто любовь. Вам до нее, как понимаю, еще долго, но раз появилась хотя бы искра… Знаете, Глеб, я поддерживаю ваше решение. Оно правильное. Даже если ничего не получится…
– Ошибок не совершает только тот, кто ничего не совершает, – опять блеснул эрудицией инкуб.
У меня почему-то уши вспыхнули.
– Ваш паспорт, – сказала мама.
– Копия пусть останется у вас.
– Нет, Глеб. Я же вижу, что человек вы приличный.
Что? Паспорт? Зачем? И что они, черт возьми, задумали?
– Только с Крис говорить будете сами, – вставила мамулечка. Очень правильная позиция! Идеальная! Ибо я уже в ярости!
– Разумеется.
Я мячиком отскочила от двери и едва не выронила злополучный стакан. Зато, когда Глеб и маман соизволили закончить междусобойчик и выйти, я уже сидела в своей комнате и… опять пила «брют». Но вовсе не потому, что хотелось, – просто отвлекающий маневр. Ведь человек, который тянет из бокала, не мог подслушивать, верно? Он же занят был.
– Розочка, у меня две новости, – заявил возникший в дверном проеме Глеб. Шеф выглядел довольным до крайности.
Я оптимизма, разумеется, не разделяла. Просто очень подозрительно это все и непонятно. Особенно если учесть, что прежде, чем уволочь мамулечку на кухню, Глеб сыпал обвинениями.
– И какая из них плохая? – хмуро спросила я.
– Плохих нет.
Я не могла не удивиться.
– И… – подтолкнула ненавязчиво, но по-прежнему хмуро.
– Ты переезжаешь ко мне, – заявил инкуб. – Это первое. А вторая хорошая новость – Алина Юрьевна переезд одобрила.
Черт!
Эффект разорвавшейся бомбы? Да, он. Но причина не в удивлении, это… это эмоции. Радость – бешеная и неудержимая, а вместе с ней тьма-тьмущая недоверия, подозрений и страхов. Он же меня поймал! Он же выяснил, что моя протекция липовая. А догадался ли, откуда у этой протекции ноги растут?
А еще «брют»… Вот почему волшебные пузырьки с настойчивостью танка напоминают – зеленоглазый демон обманул! Где подвинутые горы? Где вспаханные моря? Где, в конце концов, признание – люблю, жить без тебя не могу?
– Глеб, я никуда не еду.
– Ой ли? – прищурился зеленоглазый. Веселый и радостный, как и прежде.
– Не еду! – Я отставила злополучный бокал, тряхнула волосами и крикнула грозно: – Ма-ам!
Сейчас я им устрою! Обоим!
Мамулечка явилась мгновенно, как чертик из коробочки выскочила. Но прежде чем я успела раскрыть рот, мило улыбнулась и сказала:
– Зая, я к тете Оле. Мы с ней сегодня по магазинам пройтись договаривались. И я уже
