объятий Морфея, закрывает люк и командует:
– За мной.
Очень хочется послать его подальше – мне, несмотря на убеждение, холодно! А еще мокро и страшно. Особенно от того, что огни города где-то далеко внизу. Но я не могу сказать «нет». Я иду, отчаянно стараясь не поскользнуться на мокром металле крыши.
– Стой.
Стою.
– Видишь вон ту крышу? – парень указывает рукой.
Я не могу оценить расстояние, но в душе начинает шевелиться… нет, не страх. Паника! Где-то на грани сознания пойманным зверем мечется мысль – невозможно! Разобьешься.
– Сейчас разбегаешься и прыгаешь на ту крышу, – сообщает… да кто он вообще такой?! – Не бойся, у тебя получится.
Я… нет. Я не могу подчиниться. Меня трясет.
– Крис, сейчас разбегаешься и прыгаешь! – шепот переходит в тихий рык.
Я киваю.
Вдох. Выдох. Бегу. Я не вижу ничего, кроме края этой крыши с выломанным ограждением, не помню ни о чем, кроме той, другой, до которой должна добраться. Она чуть ниже, но слишком далеко.
Прыжок. Внезапный порыв ветра бьет в спину. Холода нет. Страха тоже – просто не успеваю испугаться. Прыжок обращается падением. Удар. Я приземлилась на все четыре… лапы? Черт, у меня не лапы, а… а почему я думаю, что лапы?
Откатываюсь в сторону и замираю. Чистый инстинкт.
Мгновение, и новый удар. Металл крыши дрожит. Грохот стоит ужасный. Тот, второй, который вроде как родной, а вроде и нет… тоже замирает, вставать не спешит.
Лежим.
Минуту, две, три. Потом он все-таки приподнимается, шепчет:
– Ползи за мной.
Я ползу, но… но мне уже не хочется. Нет, мне совсем не хочется подчиняться. Я хочу… плакать, выть и драться. Последнее – особенно сильно. Да какого черта он вытащил меня под дождь? Какого дьявола заставляет ползти по холодной скользкой крыше? Кто он вообще такой?!
– Крис, не скули. Надо!
Надо. Ненавижу это слово. Всегда его ненавидела, а сейчас особенно.
Люк. Еще один люк, но приоткрытый. А рядом с ним, на корточках, кто-то большой и дурно пахнущий.
– Ну как? – спрашивает этот кто-то.
– Не знаю. Реакции нормальные, но после такого выброса адреналина ослабнут точно. Вяжи на всякий случай.
Меня вяжут.
Веревки больно впиваются в запястья и щиколотки. А кляп так вообще – фу! Но терплю, а что делать? Уж с чем-чем, а с кляпом не поспоришь точно.
Огромный и дурнопахнущий закидывает на плечо, и без особой осторожности впихивает нас в люк. Я ударяюсь головой сперва о кромку люка, потом о ступеньку.
– Вал, осторожней! – шипит тот, который точно не родной. Которому в морду вцеплюсь, когда развяжут!
– Да ладно, – отвечает Вал. – Если под инкубом не сдо…
– Вал!
Дурманящая пелена спадает. Страх, таившийся на задворках души, превращается в ужас, а мысли… мат. Сплошной, заковыристый, но невысказанный.
Кажется, теперь я действительно допрыгалась. По полной.
