день не похожи на себя. Но папа буквально звереет. Он не может себя контролировать, запирается в комнате. Поэтому он и не пошел сегодня на работу.
Я кивнула и опустила глаза. Теперь я поняла, почему утром они были такими расстроенными. Эдвард не сказал, но я и так все поняла. Поняла, что их мама умерла. Как еще можно понять его фразу «мы потеряли маму»… Ни один из них никогда не упоминал о ней. Еще я вспомнила, как расстроился доктор Каллен, когда по пути из Феникса, я спросила о его жене. Я не знала ее имени, не видела ни одной фотографии. Возможно, было слишком болезненно смотреть на ее фотографии и понимать, что ее больше нет. Доктор Каллен сказал, что Эдвард был очень похож на мать. Поэтому я могла предположить, что у нее были волосы цвета бронзы и такие же умопомрачительные зеленые глаза. Я уверенна, что она была очень красива. Я задалась вопросом, что же с ней случилось. Но независимо от того, что произошло, это было очень неприятно и печально.
– Прости, мне жаль, но я не могу тебя развязать. Иначе, он убьет меня. Он сказал мне не входить сюда, но я должен был удостовериться, что с тобой все в порядке. Если он поймает меня здесь, будет только хуже, поверь. О, Господи! Он даже заставил тебя сжать руки в кулаки и замотал их скотчем, чтобы ты не смогла выскользнуть из наручников. Но, это же неправильно! Правда, это чертовски неправильно…
Я посмотрела на него… и я испытала шок. Его глаза были полны слез… Я не могла понять, почему он так заботился обо мне.
Почему он проявлял столько сочувствия?
В ответ на его фразы, я лишь кивала. Мне казалось, я была просто не способна говорить. В течение нескольких минут он просто сидел и пристально смотрел на меня. В его глазах была печаль и сострадание. Это одновременно успокаивало и поражало.
Он снова поднял руку и вытер мои слезы. Он вздохнул.
– Я вернусь к тебе утром, хорошо? Будь сильной, tesoro mio, все почти закончилось. Я клянусь тебе, я никогда не позволю ему снова проделать это с тобой.
Приклеив на место скотч, он кивнул и встал. Снова проведя рукой по волосам, повернулся и вышел за дверь.
Мое тело немного отошло. Наверное, привыкло к боли. Ноги перестали гореть, а вот запястья по- прежнему полыхали, причиняя боль. В итоге, мне потребовалось время, чтобы снова заснуть.
– Просыпайся, просыпайся, Изабелла, – услышала я голос доктора Каллена и быстро открыла глаза.
Его тон не был таким черствым, как вчера. От этого мне стало легче. Он присел на корточки и посмотрел на меня.
– Доброе утро, – сказал он.
Я кивнула, не желая думать о том, что веду себя невежливо. Но я не чувствовала, что утро было действительно добрым. Однако я решила, как и прежде, быть послушной, потому что у меня не было иного выбора. Доктор Каллен мог сказать мне, что небо зеленое, а трава фиолетовая…
И я обязательно с ним соглашусь.
Он протянул руку и взялся за уголок скотча на моем лице.
– Будет немного больно, я сделаю все очень быстро, – сказал он и резко сорвал скотч.
Я вскрикнула, потому что почувствовала адское жжение. Из моих глаз хлынули слезы. Мои губы пульсировали и горели. От скотча они сильно потрескались и высохли.
Доктор Каллен зашел ко мне за спину и, достав маленький ножик, разрезал скотч, которым были обмотаны мои руки. Затем он забрал платки, зажатые у меня в кулаках. Я попробовала пошевелить пальцами, но вскрикнула от боли. Они отказывались шевелиться от того, что были сжаты всю ночь.
Затем он расстегнул наручники. Я зашипела от боли. Наручники впились в мою кожу до крови, оставив на ней следы. Наконец доктор Каллен, развязав мои лодыжки, встал.
– Пожалуйста, отдохни сегодня. Хорошо? На ужин я что-нибудь куплю, – сказал он, пристально глядя на меня.
