Не могу же я долго лежать на ЕГО постели.
Он зашел в ванную. Но буквально через минуту вернулся. В его руках было множество салфеток, тряпочек и бутыльков.
Для начала он взял какую-то тряпочку.
– Мне нужно немного тебя вымыть. Я не хочу, чтобы у тебя началось какое-нибудь заражение. Хорошо? – мягко спросил он.
Я кивнула, не зная, что ответить. Я была ошеломлена его поведением. Сначала он протер мое лицо от слез. Ткань оказалась холодной, и я почувствовала легкое облегчение. Затем он протер влажной тряпочкой мои губы. Я слегка шикнула от боли – губы были потрескавшиеся и воспаленные.
Затем он, смочив тряпочку, провел ей по моему запястью левой руки, смывая засохшую кровь. Я изо всех сил старалась игнорировать боль и не смотреть на руку. От вида крови мне станет только хуже. Я попыталась сосредоточиться на ЕГО лице… Было видно, что он изо всех сил старается сконцентрироваться на том, что он делал. Его глаза были полны грусти и печали.
Затем он проделал тоже самое с другой рукой. Потом он взял полотенце и промокнул обе руки. Взяв тюбик, он выдавил себе на пальцы немного мази и смазал мои раны. Затем он взял бинт и обмотал им запястья.
Он посмотрел на меня и улыбнулся, когда увидел, что я смотрю на него. Затем он снова ушел в ванную. Вернувшись, он промокнул влажной тряпкой мои колени, и также обработал их мазью. Не остались без внимания и мои лодыжки. Их ждала та же участь – протирание холодной тряпкой, смазывание мазью и перевязка.
Затем он достал бутылочку с синеватой жидкостью и налил ее немного на чистую, сухую ткань.
– Это поможет избавиться от липких следов на твоей коже, которые остались от скотча. Я знаю, это дерьмо сильно раздражает кожу.
Я улыбнулась и слегка кивнула. Давая тем самым понять, что я его внимательно слушаю. Он протер этой жидкостью места на моих руках, на которых был намотан скотч.
– Держи рот закрытым. Эта жидкость на вкус просто ужасна, – предупредил он.
Как только он прикоснулся к моим губам, я зажмурилась. Мои губы горели огнем. А жидкость имела ужасный тошнотворный запах. После всех манипуляций, он собрал все тряпочки и унес их в ванную.
Вернувшись, он зашел с другой стороны кровати и сел рядом. Он открыл ящик прикроватной тумбочки и достал тюбик с вазелином. Я вопросительно посмотрела на него.
Зачем он хранил здесь эту мазь?
Увидев выражение моего лица, он ухмыльнулся.
– Доверься мне. Я не пользовался этой мазью. Не волнуйся.
Я улыбнулась. Иногда я не понимала Эдварда, но, наверное, иногда было лучше не знать о некоторых вещах.
Он нанес немного вазелина себе на палец, а затем прикоснулся им к мои губам. Я закрыла глаза. Вздохнув, я разомкнула губы… Я была довольна. Его прикосновения были такими нежными… Ощущения жжения прошли мгновенно. Он водил пальцем по моим губам, а затем остановился, но палец так и не убрал. Я открыла глаза и увидела, что он удивленно смотрит на меня.
Он моргнул несколько раз, а затем убрал руку. Положив тюбик обратно в ящик, он повернулся ко мне.
– Тебе лучше?
Я кивнула.
– Я думаю, я уже могу идти к себе, – сказала я.
Хотя я не была уверенна в своих словах. Мое тело все еще немного болело. Возможно, мою жизнь облегчила та таблетка. Но вообще до полного излечения мне было очень далеко.
– Ты действительно хочешь уйти? Хочешь вернуться в свою комнату? – спросил он.
Посмотрев на него, я увидела, что он стал еще более грустным. Меня это очень удивило.
– Я не хочу мешать. Я же знаю, что вы не позволяете людям находиться в вашей комнате, –
