погонах. При обилии звездочек качество лучше только у коньяка. Его тупой металлический взгляд не предвещал мне ничего хорошего. Я не успела и рта раскрыть, как он схватил меня за локоть и потащил вперед.
Я закричала – громко, во весь голос:
– Что здесь происходит?! В чем дело?! А ну немедленно отпустите!
Его туповатое лицо напоминало деревянного идола. Я продолжала сопротивляться и кричать:
– А ну немедленно меня отпустите! Кому сказала! Вы не имеете права!
Я увидела, что он пытается тащить меня к милицейской машине.
Концерт начался давно. Эта сцена происходила глубоко за кулисами. Разумеется, вокруг сразу же собралась толпа. Человечество обладает целым рядом незаменимых качеств! Как интересно всунуть нос в самую гущу событий для того, чтобы сразу убежать! Своя хата с краю – все знают. Особенно, когда кто-то попадает в неприятности с милицией. Все предпочитают сделать вид, что ничего особенного не произошло. Если кто-то пролетает мимо, лучше подтолкнуть. Или интеллигентно подставить ножку, если рядом откос.
Вокруг нас собралась людская пробка, но, как только окружающие увидели, что это конфликт с милицией, все предпочли отойти. Пробка рассосалась так же быстро, как и возникла. Ситуация становилась критической. Какого черта он прицепился именно ко мне? Я почувствовала вдоль позвоночника капли холодного пота. Я остановилась, не пытаясь высвободить руку, и попыталась еще раз заговорить с ним:
– Моя фамилия такая-то… Я представляю телеканал… Я аккредитована специально, чтобы находиться за кулисами. Если вы отпустите мою руку, я покажу вам удостоверение и лист аккредитации.
Это было удивительно, но он отпустил. Моя аккредитация на чугунное лицо стража порядка не произвела никакого впечатления.
– Я представилась. Теперь представьтесь вы и скажите, с кем я имею дело, и почему вдруг вы меня схватили.
Он ничего не ответил. Я принялась настаивать.
– Кто вы такой? В конце концов, предъявите свои документы!
Он отреагировал быстро. Вновь схватил за руку и гавкнул:
– В машину!
Ситуация выходила из – под контроля. Я почувствовала настоящее отчаяние. Резко дернулась, он нажал сильнее, в моей руке что-то хрустнуло, я почувствовала такую сильную боль, что заорала, как сумасшедшая. Он снова меня дернул и я упала на асфальт, неблагополучно приземлившись на оба колена. Тогда я принялась кричать изо всех сил. От милицейского уазика отделилось подкрепление в количестве трех здоровенных омоновцев, которые выскочили из машины, гулко стукая тяжелыми ботинками и на ходу вытаскивая резиновые дубинки. Но в этот самый критический момент у меня появилась подмога – совершенно с другой стороны.
С противоположной от омоновцев стороны ко мне бежал… заместитель директора нашего телеканала! Один бог знает, как он очутился за кулисами! Но это было настоящим спасением. Вместе с ним бежала женщина – журналистка с центрального телеканала, я узнала ее в лицо. Среднего возраста мужчина, лысеющий, с полным брюшком, бросился на мою защиту как могучий лев, рьяно готовый пойти с кулаками на всю милицию! Он подлетел и заорал:
– Что здесь происходит! Это журналист с … канала! Немедленно ее отпустите!
В следующую же секунду он был сбит с ног одним их трех подлетевших омоновцев. Упав на землю, он закричал:
– Прекратите немедленно! Вы не имеете права!
Омоновец ударил его ботинком в живот и бедный замдиректора крупного телевизионного канала, словно последний бродяга, взвыл нечеловеческим голосом и принялся кататься по асфальту, чтобы заглушить боль. Это было просто нечеловечески страшно. Мне стало так страшно, как не было еще никогда. Я уже не могла кричать, и застывший крик ледяной коркой съежился на моих распухших губах. Столичную
