журналистку тащили в машину. Нужно было срочно что-то делать. Я резко дернулась, перекатываясь на спину. Потерявший равновесие мент упал прямо на меня. Тяжесть, свалившаяся прямо на меня, брызгала мне прямо в лицо слюной, перемежая мат с редкими вариантами цивилизованных слов. Вдруг я увидела, что оператор журналистки снимает все на камеру. А к ментам уже бежала подмога – не меньше десяти человек… Оператору дали по голове и вырвали камеру. Следом за ведущей его запихнули в машину. Быстро подняли за шкирку замдиректора канала и меня.
А на сцене тем временем вовсю шел концерт. И все происходящее за кулисами заглушалось громкими звуками фонограммы. И в тот момент, когда, подхватив за локти, меня почти несли к милицейской машине двое омоновцев, в тот момент, когда все внутри меня омертвело посреди чужой и враждебной толпы, я увидела знакомую спину и заорала как только могла, изо всех сил, чуть не разорвав свои легкие:
– Сережа!!! Сергей!!!
Мой крик повис, как живое материальное тело, над замеревшей толпой. Я увидела, как исказилось его лицо, и в сопровождении личной охраны он бегом бросился в нашу сторону. Он был настолько значительной персоной и обладал такой властью, что при его появлении спины всех ментов (в том числе и полковника) мгновенно вытянулись в струнку. В сопровождении трех своих личных охранников он подлетел к милицейской машине и сказал жутким глухим голосом, чеканя слова:
– Что здесь происходит?!
Сказал так, что от тихого звука его голоса руки ментов скользнули вниз и, отпущенная на волю, я чуть не шлепнулась об асфальт. Я тяжело привалилась к машине, чувствуя, что ноги мои подкашиваются, и я еле стою.
– Что здесь происходит?
Из машины вылез начальник – полковник. Травмированный падением на асфальт, он предпочитал скрываться от ехидных насмешек своих подчиненных в машине. Он вылез как перепуганный, нашкодивший мальчишка и при виде разъяренного Сергея моментально растерял свой ментовский лоск.
– Понимаете, Сергей Николаевич…
– Я сказал – что здесь происходит? Кто велел их трогать? За что я вам плачу? По какому праву вы вообще посмели к ним прикоснуться?
– Она стояла близко от сцены.
– Я знаю. Она была за кулисами потому, что это специально приглашенный мной журналист. И это я разрешил там быть. Как же вы посмели их тронуть?
– Но мы подумали, что они все…
– За что вам платят деньги? Я спрашиваю – за что я плачу вам такую сумму? Чтобы вы нападали и калечили специально приглашенных мною людей?! Вы совсем лишились мозгов?!
– Я не знал….
– Вы не будете больше со мной работать! И я вычту все это из причитающейся вам суммы!
– Извините… Я не знал, что она журналиска!
Тут было самое время вмешаться, что я и сделала:
– Неправда! Я предъявила вам свою аккредитацию! И оператор был с камерой! У него бейджик на груди!
Сергей потемнел еще больше. Лицо мента стало еще более жалким.
– Все, вы уволены. Вы вообще не получите никаких денег. Мало того, что вы покалечили моих гостей, так вы еще напали и сделали мне инцидент в столичных сми? Вы понимали, на кого нападаете? И какие проблемы мне сделали? Я не только не буду больше никогда с вами работать, но еще и доложу обо всем вашему начальству. И сделаю это сам, лично!
– Но Сергей Николаевич…
– Никаких возражений я слушать не стану! Я разрываю контракт и нанимаю другую охрану! А ваше начальство заставлю провести специальное служебное расследование! Теперь немедленно выпустите
