Крик души

глаза.

   - Что с ним?

   Даша, сначала поднявшая на него лицо, вдруг опустила подбородок.

   - Я не знаю. Он ничего не говорит мне, - вяло сказала она.

   И Антон с ужасом осознал, что не узнает в ней ту гордую, сильную девочку, которую видел несколько месяцев назад. Не то, чтобы он был рад видеть ее такой, какой она была раньше, замкнутой, подавленной, молчаливой, исподтишка за всем наблюдавшей, но какой-то... вызывающе гордой, умной, живой даже в своей немой тишине, взрослой в своей детскости. Такая она ему не нравилась. Она словно бросала ему вызов, негласный, откровенный, уничижительный вызов, немой и безгласный, молчаливый, но оттого еще более открытый. Он не мог на него не ответить. Она не нравилась ему такой гордой и... сильной?.. Но такой, какой она предстала перед ним сейчас, она ему не нравилась еще больше. И он пытался подавить в себе внезапно всколыхнувшиеся эмоциональные порывы узнать, что с ней случилось. Но желание узнать причину произошедших в ней перемен, словно кошками скреблось на душе, рьяно царапая не только грудь, но и задевая саму душу. И это бесило его, выводило из себя.

   В одно мгновение он превратился в холодного, равнодушного циника, каким учился быть в Лондоне. Мало ли, что он испытывает на самом деле? Кому какое до этого дело?! И уж тем более это не касается  ее.

   - Ты сказала, ему плохо...

   - Я знаю,  почему ему плохо, - тихо перебила его девочка, и парень напрягся. - Но большего он мне не говорит, - кажется, она раздосадована и огорчена. - Может, с тобой поговорит, - высказала надежду она, поднимая на него взгляд черных глаз, и Антон в который раз подивился их удивительной черноте.

   - Может быть, - коротко бросил он, задержав испытывающий взгляд на ней дольше, чем нужно было. Дольше, чем он мог себе позволить.

   И, сбросив верхнюю одежду, стремительно бросился в комнату отца.

   - Он в кабинете, - тихо окликнула его девочка, заставив молодого человека замереть на месте и резко повернуться к ней. Ошарашен и изумлен, даже рот приоткрыт от удивления.

   - То есть как - в кабинете?! - возмущенно воскликнул он. - Он же болеет, ты сама сказала...

   Даша покачала головой, устало закрыла глаза и пояснила:

   - Он отказался покидать кабинет, как мы ни настаивали, - вздохнула Даша и с горечью добавила: - Мы постелили ему на диване.

   Долгий взгляд превратившихся в льдинки серых глаз, озлобленный и какой-то... угрожающий, мог бы вынудить ее испугаться или хотя бы вздрогнуть, но девочка даже не шелохнулась. Прямо и (вызывающе?!) посмотрев на Антона, она встретила его угрозу с горящей в глазах уверенностью и заявила:

   - Может быть, тебе удастся уговорить его перебраться в постель.

   Вересов-младший резко кивнул и, простояв еще несколько секунд, рассматривая застывшую рядом с ним гордую девочку с вызывающе прямолинейным взглядом глаз цвета агата, решительно двинулся к отцу.

   Что он хотел увидеть, когда первым же рейсом вылетал в Москву?! Он вообще о чем-нибудь думал в тот момент? Нет. Все его мысли были заняты словами этой девчонки. Отцу плохо, ему очень плохо... Черт побери! Неужели, действительно, так серьезно?! Ведь эта девочка... Даша, она бы не позвонила ему, если бы дела обстояли иначе. Слишком гордая для этого. Значит, что-то очень важное?..

   Он так и не смог заснуть после ее звонка. Сбросив с себя руку посапывающей рядом в такт дыханию Стефани, он стремительно поднялся и вышел на балкон, наспех надев спортивные штаны и