Крик души

Ты можешь сделать это для него?

   Даша застыла, как вкопанная, глядя на него непроницаемо, озлобленно, с яростью и бешенством.

   Он знал, куда давить, чтобы заставить ее сдаться. Наверное, заранее все продумал?! И за это она злилась на него еще больше, ее бесило то обстоятельство, что ей придется сдаться. Ему. Подчиниться. Он связал ей руки ее отношением к дяде Олегу. Это нечестно, неправильно. Антон знал, что ему она откажет язвительно и резко, не задумываясь. Но дяде Олегу, человеку, который стал ей отцом?! Ему она не смогла бы отказать ни в чем.

   - Черт с тобой, Вересов! - выругалась девушка, почувствовав себя загнанной в ловушку. - Я согласна!

   Он жестко улыбнулся. Но не было и тени улыбки в его серых глазах.

   - Хорошая девочка, - двинулся к двери. - Собирай вещи.

   А она осталась стоять и смотреть на закрывшуюся дверь пустым взглядом еще на несколько минут. А потом, не в силах стоять, прислонилась к стене и скатилась по ней вниз, поджимая под себя колени.

   Она не спала почти всю ночь, и не потому, что по его указке собирала вещи, у нее и вещей-то было не много, чтобы можно было что-то собирать! А потому, что мысли, терзавшие ее мозг, не давали уснуть.

   Почему он решил так поступить с ней? С  ними?! Ведь он и себя наказывал тем, что навязывал себе ее общество. Зачем ему это надо? Почему он связывает себе руки, заковывает в кандалы?! Он мог бы нанять новую мучительницу, чтобы та позаботилась о ней оставшиеся два года. А потом они бы распрощались, словно и не знали друг друга никогда. Это было бы правильно, логично, закономерно.

   Зачем же он идет против себя? Почему старается выполнить завещание отца? Неужели в нем проснулась совесть?! Спустя четыре года! Или он кому-то что-то пытается доказать? Ей? Вряд ли его это стало бы волновать, да и Даша вряд ли повелась бы на его заботу и внезапно обнаружившуюся в его сердце доброту. Значит, себе? Но что?! То, что для него дорого обещание, данное отцу!?

   Ведь Антон любил дядю Олегу, очень сильно любил. Потому и не мог мириться с тем, что Даша жила с ними. Он  ее не любил, а отца обожал, почти боготворил. И в его словах и жестах сквозила боль. По-прежнему, спустя четыре года, ему всё еще было больно. Как и ей.

   Поэтому они и сдались. Потому что оба до сих пор переживали эту потерю.  Любили. Человека, который не смог примирить их при жизни, но старался сделать это после смерти.

   Даша проснулась рано, не было еще и семи. Встав с постели и приведя себя в порядок, стала собирать сумку. Взяла самое необходимое, надеясь на то, что заберет остальное позже. Приготовила завтрак, но так к нему и не притронулась. В рот и маковая росинка сейчас не полезла бы, а к горлу подступала тошнота.

   Глядя в окно на гуляющий там ветер, она думала, как теперь жить. Рядом с ним. Справится? Не убежит? Или  он сдастся первым, плюнет на всё и опять ее бросит?! Скинет на чужие плечи и станет "заботиться" о ней посредством электронных писем и уведомлений. Если найдет на них время. А Даша, как и четыре года назад, опять окажется предоставленной самой себе.

   От мыслей, давящих на виски, болела голова, и Даша, чтобы успокоиться, закрыла глаза. Ну, уж нет, она не станет переживать из-за того, что он ее бросил. Не станет, как четыре года назад, верить в несбыточное. Слишком остро резали ее разбитые иллюзии, чтобы поддаться им вновь. Больше она подобной ошибки не допустит. Никогда не доверится Антону Вересову! И то, что они будут жить в одной квартире, не будет для нее ровным счетом ничего значить. Просто необходимость, данность, уважение к дяде Олегу. А через два года они разойдутся своими дорогами. И не будет уже ни данности, ни