другим, как перезревшие осенние груши, валились новобранцы. Киса откровенно ржал. Смеялся и сержант Бурыба. А младший призыв осыпал несчастного Женю угрозами и ругательствами. Гуманоид, конечно, не угрожал Сомику и не ругался. Но и не пытался вступиться. Наблюдал, хмурясь. Словно и сам был очень недоволен, что Женя настолько слабосилен… Но даже такая комедия не подняла настроение рядовому Гусеву.
Вскоре Сане рассказали и про очередное «выступление» настырного Гуманоида перед старшиной. А перед построением на вечернюю поверку Саня Гусев получил еще одну возможность убедиться, что майор Глазов оказался прав: Гуманоид не «сломался». Пара дедов-рядовых послали вместо себя пятерку новобранцев на уборку территории; присутствовавший при этом Гуманоид, как ни в чем не бывало (будто и не был объявлен ему бойкот), подошел к парням и опять завел свое: мол, равные по званию равны, и все такое… Правда, никто Гуманоида подчеркнуто не заметил, и новобранцы послушно отправились пахать. Гусь внимательно и с интересом отследил реакцию Гуманоида: у того опять дернулся уголок рта, и между бровями легла острая морщинка. Но свару затевать Гуманоид не стал. Только качнул головой, словно что-то отметил про себя, и отошел в сторонку.
«Упертый какой тип…» — с досадой подумал тогда Саня.
А уж перед отбоем настроение Гуся испортилось окончательно. Когда сержанты выстроили новобранцев на «взлетке» на предмет инспекции чистоты обмундирования, обнаружилось, что рядовой Сомик в казарме отсутствует. Не было Жени ни в курилке, ни в туалете. Старослужащие, особенно сержанты, не на шутку взволновались. Сам же Гусь, вспомнив угрозу майора Глазова, и вовсе покрылся холодным потом.
В давнюю-давнюю пору уютного домашнего существования мысли о смерти нет-нет, да и толкались осторожненько в сознание Жени Сомика. Случалось, понятное дело, это редко; не чаще, чем, наверное, и у всех остальных людей, не подобравшихся еще к рубежу своего двадцатилетия. И как всем остальным, смерть представлялась Сомику чем-то бесконечно далеким, малопонятным и лично к нему никак не относящимся. Как, к примеру, невидимая невооруженным глазом планета Каллисто или, скажем, какая- нибудь Титания из школьного курса астрономии. Вроде бы существование ее, планеты, неоспоримо, и где-то там, в глубине космического пространства, она, несомненно, есть, и все об этом знают, но кому какое до нее дело в суетливой повседневной реальности?
А когда, в перерывах между сериалами, Сомик попадал на сюжеты теленовостей, в которых репортеры профессионально трагическими голосами рассказывали об очередном случае подросткового самоубийства, он отстраненно и без напряжения прикидывал: это ж каким надо быть ненормальным истериком, чтобы избрать такой способ решения проблем? Ведь
До тех пор, пока не угодил в эту чудовищную, нескончаемо и тошнотворно грохочущую действительность, называемую срочной армейской службой… Сначала здесь было просто пугающе ново. Потом — тяжело, конечно, но все равно сносно. А последние три дня… совершенно невыносимо. Сомик никогда и предположить не мог, что существует бездна
И станет еще хуже. Совсем тогда Женю затерзают.
