– Не ставь мне условия, эльф. Ты дома, ты хозяин, но я к тебе не гостем незваным да докучным явился. Явился, потому что вы у меня двоих парней со двора свели…
– Парни не скотина, которую «сводят», – перебил Полночь. – И на уме у Грини никакая не блажь, не желание «присунуть» – фу, словото какое мерзкое! – а любовь, Лемех. Любовь настоящая, когда на смерть идут и счастливы, что за любимых умирают.
– Посмотрим, – только и ответил Лемех, упрямо наклоняя голову.
– Посмотрим, – эхом откликнулся эльф.
К Ниггурулу они добрались в ранних сумерках. Не торопились, но и не мешкали. Поели, перевели дух, Лемех накормил Найду.
«Смотри в оба, старушка. Может, нам с мальчишками бежать придётся, тропами кривыми да окольными, и притом очень быстро. Выведешь?»
«Выведу, хозяин».
Полночь подозрительно покосился на них, но ничего не сказал.
Отсюда, с края живого леса, в мягком подкрадывающемся сумраке, Ниггурул казался мирным, спокойным, ничуть не опасным, словно заточённая в глубинах под ним тварь действительно спала, смежив все бесчисленные очи о четырёх зрачках каждое.
Чёрное пятно, утыканное обсидиановоугольными обелисками и живыми деревцами, обхватившими тёмный камень своими смертоносными объятиями. Чёрное пятно, словно щит, пробитый во множестве мест вражьими стрелами – и старающиеся не дать им вырваться на свободу хранители, эльфы и люди, сделавшиеся по доброй воле деревьями, истинными стражами Зачарованного Леса.
Борозда и Месяц ждали их у самой границы чёрного круга. В обычных тёмнозелёных плащах с серебристой причудливой вышивкой по подолу и вокруг горла, в украшенных разноцветными перьями причудливых шапочках; Месяц застыл, положив руку на эфес, Борозда задумчиво поглаживала короткий магический жезл, словно лаская.
Грини или Ариши видно не было. Пустовало и само поле, эльфы, наверное, собирались выйти на него, когда совсем стемнеет.
– Где мои сыновья? – Лемех не тратил время на пустые приветствия.
– И тебе доброго вечера, Лемех, – промурлыкала эльфийка, улыбаясь так, что видевший всё Месяц заскрежетал зубами.
– Справна ты на погляд, – усмехнулся в ответ хуторянин. – Прошлыйто раз, упоминаю, едва на ногах стояла, скособоченная вся, ровно избаразвалюха, которую шестами подпирать надо, чтоб совсем не рухнула.
– Хорошо у вас, людей, ласковые слова получаются, – всё тем же мурлыкающим голоском отозвалась Борозда. – Грине спасибо сказать надо, вытянул, вылечил. Ну и Арише тоже, брату помогал, силой делился.
– Какой силой?! Не было у Ариши ничего этакого!
– Не было, не было, успокойся. Иным он с Гриней делился.
Как они хорошо управляются со словами, эти эльфы. Как складно болтают, льют речь, будто масло. И все эти слова лживы. Даже если чистая правда. Лемех скорее стал бы говорить по душам с инквизиторами, да что там инквизиторами! – даже чудовища в людском облике, выкормыши замка Бреннер, убийцы без чести, совести и жалости – не умели лгать так хорошо.
– Тебе не стоит ненавидеть меня, – заметила Борозда. – Ни к чему и попросту глупо. Не трать силы даром, Лемех.
Хуторянин только мрачно дёрнул головой. Он не хотел играть в эти игры, ему надо было просто вернуться домой с сыновьями. И больше ничего. Пусть эти полночи, месяцы и борозды – как бы ни звучали их настоящие имена – остаются здесь, в своей проклятой пуще, и не лезут в жизнь честного люда, которым надо кормить семьи и думать о старости.
– Это и есть то самое дерево? Которое Зарёнка?
Борозда тонко, не без яда, улыбнулась. Человек бежал, человек менял тему. На её лице это читалось совершенно явственно – она определённо хотела, чтобы бывший наёмник узнал всё это.
Лемех угрюмо молчал. Рядом с ним сейчас стояли не прекрасные эльфы, а коварные и хитрые ползуны Змеиных Лесов, тех, что умели выедать тела пленников и отдавать приказы их рукам и ногами двигаться против их собственной, ещё живой воли. Тогда, чтобы победить, достаточно было опыта дядьки Вышеслава, ну, и других друзей по Вольной роте, где можно было от души помахать кулаками у лагерного костра, если чего не так, но где твой вчерашний соперник по драке без колебаний бросался защищать твою спину – так же, как и ты бросался защищать его.
Но сейчас у этих надменных красавчиков – Гриня с Аришей, да и другие наверняка тоже, мальчишки и девчонки с других хуторов.
Лемех прикусил язык.
– Я обещала тебе коечто, – легко сказала Борозда. – Но прежде дай мне также коечто показать.
– Для чего? – не сдержал досады Лемех, тотчас разозлившись на себя, – это была слабость, а её выказывать он не имел
