— О господи! — воскликнул Белкнап.
Его реакция была явно неподдельной. Потребовался бы талант Ирвинга или Форбса-Робертсона, [23] чтобы сыграть такое искреннее изумление.
— Вы должны избавиться от этого предмета, — обратился Холмс к своему клиенту. — Это ваш единственный шанс спастись.
— Мистер Холмс, я ничего не знал об этом! Я с радостью отделаюсь от этой вещи. Я закопаю ее, — превращу ее в порошок, подарю музею, отвезу назад на Суматру, если потребуется…
— Это бесполезно, — прервал его Холмс. — И совсем ни к чему. Из этой ситуации есть только один выход. Ведь все инструкции содержит ваша расшифровка знаков с Суматры, профессор.
—
— Именно так. Пойдемте, нельзя терять ни секунды.
Холмс вышел, а мы последовали за ним вниз по лестнице, мимо вытаращившего на нас глаза владельца парикмахерской, на укутанную туманом Флит-стрит. Сыщик повел нас на восток, и пока мы шли, у меня по спине бежали мурашки, потому что я чувствовал, что за нами наблюдают невидимые охотники.
Мы дошли до Лудгейт-Серкус, и теперь я впервые действительно увидел тени людей, очень быстро скользящие в тумане, и заметил блеск светящихся злобой голубых глаз.
Даже Шерлок Холмс не стал притворяться, что ему все равно. Мы ускорили шаг, и наши преследователи сделали то же самое. Они подобрались ближе, когда мы свернули на юг и двинулись по направлению к Темзе.
Я не знал цели моего друга. Ни он, ни я не взяли оружия. Скорее всего, Август Белкнап тоже был невооружен. Вместо того чтобы выбирать сравнительно безопасные людные улицы, Шерлок Холмс вел нас к пустынному мосту Блэкфрайерс.
Теперь мы уже бежали, неслись, звуки наших шагов эхом разносились в тумане. Не слыша наших преследователей, я бросил взгляд назад и разглядел, по меньшей мере, шестерых из них, быстрых и по виду совсем не уставших, безмолвных и каких-то сверхъестественных, как духи, являющиеся незадолго до смерти.
Мы пересекли дорогу и пошли по мосту, однако на полпути Холмс резко остановился и высоко поднял руку. В его руке была зажата пластинка, отломанная от пьедестала статуи бога «верных». Я понятия не имел, из какого материала была сделана эта маленькая плитка. Что бы это ни было, оно, несомненно, само излучало свет, я ничего подобного в своей жизни не видел. Даже в полумраке, в густом тумане эту пластинку было хорошо видно.
— Ур-Аллазот! — отчетливо выкрикнул Холмс громким голосом, пронзившим ночь, как кинжал.
Эти слова были такими резкими и неожиданными, такими невозможными, что я вздрогнул, а рядом услышал испуганный возглас Белкнапа.
— Ур-Аллазот! — вновь крикнул Холмс, а затем нараспев произнес несколько нелепых слов: — Иа фюртен еа тлу джиадхри ктузот жугилшит фтея. Еа тлу.
Точнее я не могу воспроизвести странную, непонятную тарабарщину.
Тогда мне показалось, что необъяснимый дьявольский свет украденной пластинки в руках Холмса стал еще ярче. Как человек науки я вряд ли смогу объяснить этот феномен, но я
— Иа фюртен еа тлу джиадхри ктузот жугилшит фтея. Еа тлу.
Было в этом что-то такое, что только усилило мои глубинные страхи и отвращение.
Когда затих последний жуткий звук, Шерлок Холмс бросил пластинку с моста Блэкфрайерс в реку. Светящийся предмет летел вниз, как падающая звезда. Прежде чем он достиг поверхности воды, туман сгустился, и река сильно забурлила. Темза задрожала, черные волны бились об опоры моста, образуя водоворот. Я с изумлением смотрел вниз, и на какую-то безумную секунду мне показалось, что там промелькнуло что-то огромное, просто невообразимое. Насколько я помню, это было что-то плотное; мелькали бескостные тонкие конечности, поблескивали рога и хоботки. Но это был лишь миг. Пластинку затянул водоворот, поверхность воды сомкнулась над ней, и вскоре река успокоилась. Темза снова спокойно несла свои воды.
Медленно, не веря своим глазам, я обернулся и посмотрел на преследующих нас «верных». Я видел их лишь секунду — шесть внимательно следящих за нами фигур, похожих на призраков в тумане. А потом они исчезли, растворились во мгле, и я больше никогда их не видел.
