приложился к своему кувшину, а затем посмотрел на меня, выгнув дугой густую бровь: — А ты откроешь свои ворота, если однажды утром принц Стрелы постучится в них?
— А это будет зависеть от того, насколько прекрасным будет утро. Не нравится, когда меня в жизни направляют предсказатели и ведьмы, пророчества из мира мертвых или расположение планет, нацарапанные на грифельных досках цифры или кишки несчастной овцы.
— Но, с другой стороны, — продолжал Аларик, — эти предсказания пришли к нам из глубокой древности. Путь нового императора прокладывался сотню лет или даже больше того. Возможно, принц Стрелы — тот, о ком говорят древние пророчества.
— Старики древним сказаниям приписывают святость. Я же считаю, что они устарели, их нужно отбросить прочь. Веди в постель юную невесту, а не уродливую злобную старуху, — сказал я, подумав об Икатри. — Какой-то любитель глупых шуток нацарапал что-то на грифельной доске, и в течение тысячи лет не нашлось ни одного разумного человека, кто стер бы эту глупость. В итоге она превратилась в древнюю мудрость.
Стражники закивали, на их лицах появились усмешки.
— Пророчество Икатри получила на севере от Скилфы.
При этом имени улыбки на лицах стражников мгновенно исчезли.
Аларик с чувством сплюнул.
— Повелительница льда и Повелитель огня у нашего порога. Викинги родились на земле льда и огня и в противостоянии этим стихиям обрели свою силу. Напиши историю собственной жизни, Йорг.
Мне нравился герцог. И пусть тайные игроки пытаются управлять герцогом Маладоном, как абсолютно послушной марионеткой, может статься, что в какой-то момент они недосчитаются нескольких пальцев.
Пол под ногами затрясло, вибрация отозвалась зудящим звуком у меня в зубах, мы все замолчали. Лампы, висевшие на вбитых в столбы крюках, не закачались, а лишь задрожали, и тени задвигались, теряя очертания.
— Тебе нравится в Химрифте? — спросил Аларик.
— Да, горы мне всегда нравились, — ответил я.
В широкой топке камина слабо дымилась зола, оставшаяся там от поленьев со вчерашнего вечера. Это напомнило мне дымившиеся склоны горы Валлас.
— Ты собираешься найти Ферракайнда? — спросил Аларик.
— Да, — ответил я с полной уверенностью, что если я не найду Ферракайнда, то он сам вскоре найдет меня.
— Расскажи мне о троллях, — попросил Аларик. Герцог не переставал меня удивлять: подъем с восходом солнца, старые боги, топоры и шкуры, можно было подумать, что он — тупой инструмент войны и ничего более. Но его голова работала так быстро, что речь не поспевала за ней, перескакивала с одного предмета на другой, только чтобы не потерять мысль. — О троллях и твоих странных спутниках. — Словно по какому-то тайному сигналу двери парадного зала открылись, и вошел Горгот — темный силуэт на фоне стены дождя.
Стражники еще крепче сжали древки топоров, когда Горгот переступил порог и направился к нам. Тишину зала сотрясал звук его тяжелых шагов, следом за ним бежал Гог, влажная от дождя одежда парила, огонь в лампах вспыхивал ярче, когда он пробегал мимо.
Земля сотряслась. На этот раз она подпрыгнула, будто где-то неподалеку упал гигантский молот. Снаружи что-то застонало и с грохотом рухнуло. Рядом со мной лампа соскользнула с крюка и упала на каменные плиты пола, разбившись вдребезги. Несколько горячих брызг попали мне на чулки, и те начали гореть. Гог двигался быстро. Одну когтистую руку он протянул ко мне, другую — к камину, резко и коротко крикнул. Масло из лампы стекло, и в потухшем камине вспыхнул огонь, словно там лежала не серая горка пепла, а сухие поленья.
Ропот прокатился по залу. Что его вызвало: сильное ли сотрясение земли, падение лампы или появление Горгота в полутемном зале, — я не мог сказать.
— Ловкий фокус. — Я присел, чтобы оказаться на уровне Гога, и притянул его к себе. — Как ты это сделал? — Пальцами я ощупывал места, где горел огонь: чулки, пол. Вместо жара пальцы ощущали холод и склизкость масла.
— Что сделал? — спросил Гог резким и громким голосом, обводя взглядом герцога и окружавшие его поблескивавшие топоры.
— Потуши огонь, — сказал я и посмотрел на камин. — Верни в источник, — тут же поправился я.
Гог не спускал глаз с сидевшего на троне Аларика.
— Огонь просто есть, он один, глупый, — сказал Гог, забыв, что он находится в присутствии короля и герцога. — Я его просто
