Громов опять все понимал. Опять кивал и все прощал. Вот только слушал теперь вполуха, с трудом сдерживал гримасу отвращения. Коротко и сухо рассказал про встречу с Кнышем, не дожидаясь реакции, попрощался и ушел. Хотел поскорее уйти в лес, поскорее остаться одному. Его тяготило общество друга.
И вот теперь Руслан шел по лесу, наполненному смертью по верхние ветки деревьев, и ему было более комфортно, чем в лагере, превратившемся в давящий своей атмосферой лепрозорий.
От осознания этого Громову становилось нехорошо.
Сегодня пилот решил предпринять очередную попытку обнаружить институтский «блок автономный, герметичный». Скорее всего он разбит, раз уж консервы оказались снаружи, но это не исключало шанса обнаружить уцелевшие припасы. Да и нужно было тех припасов всего ничего, два дня продержаться. А там и помощь придет.
Это если, конечно, Леша дошел и выполнил обещанное. Если вообще дошел…
Среди мха что-то блеснуло, но это оказались лишь лужицы воды. На всякий случай Руслан все же обошел стороной заболоченный участок. Он держал путь в обход Маяка, на север. Туда, ближе к Бердску, чаще всего наведывались исследователи. Ученых интересовала первичная территория Посещения, образовавшаяся в далекие семидесятые. Они предполагали, что если и искать разгадку случившимся событиям, то только там, в центре расползающейся Зоны.
Сам Руслан до Бердска никогда не долетал, видел профиль города с высоты. Ничем примечательным он не запомнился, но институтских туда манило со страшной силой, будто медом намазано. Говорили, что странностей там больше, чем во всей Зоне. Ходили даже слухи, что там видели инопланетян, высоких, зеленых, с большими головами. Впрочем, в последнем Громов сильно сомневался, зная какие причуды приписывают Зоне пьяные сталкеры и лаборанты.
Громов остановился, разглядывая движение кустов по ходу пути. Ветки двигались неправильно, наклоняясь против ветра. Нужно обходить…
Зудящее ощущение взгляда в спину заставило пилота резко обернуться. Затаив дыхание, он метр за метром просмотрел участок леса, откуда, по его мнению, могли наблюдать. Но лишь деревья, густые кусты и высокая трава на освещенных солнцем полянках. Никого.
Показалось? Или обостренные чувства бьют тревогу?
Рука легла на рукоять ножа, пальцы постучали по ребристой оплетке. Несколько секунд пилот всматривался в лес, пока тревога не прошла. Только после этого он продолжил путь.
Поселок остался по левую руку, Громов обогнул его по большой дуге. Пока что чутье помогало обходить опасные места, прятаться от плывущих между деревьями узорных паутин, щелкающих разрядами тока, уходить с пути ползущих по лесу клубов серого тумана. Несколько раз Руслану чудилось, что за ним кто-то идет, но он вновь никого не мог высмотреть. На фоне усилившейся головной боли и общей усталости эти приступы тревоги казались не более чем симптомом сжигающей Громова болезни.
Лес кончился неожиданно, будто ножом отрезали. Без опушек и подлеска, за крайними деревьями сразу же уходил вниз глубокий карьер с пятнами желтоватого суглинка и редкими пучками проросшей травы. Из рыхлого склона карьера торчали заскорузлые корни, ветер сбрасывал вниз мелкие камушки.
А в самом низу, в неглубокой грязной луже, плясал человек, подпрыгивая и размахивая руками.
Громов не поверил своим глазам, на миг позабыв про боль и усталость. Но тут же горестно простонал, закрывая глаза рукой.
На дне карьера, в окружении летающих кусков гнилой плоти, дергался в бесконечном танце разлагающийся труп сталкера. Невидимая ловушка, словно пьяный кукольник, дергала в разные стороны переломанные конечности мертвеца, не давая ему упасть. Судя по истлевшим обрывкам одежды и мумифицированному лицу, бедняга находился здесь довольно давно. И хотелось думать, что умер он быстро, а не мучился день за днем, не в силах вырваться из коварной аномалии.
Руслан по кромке обошел карьер, стараясь не глядеть на пугающие движения мертвеца. Обогнул и просевший в грунт экскаватор, уткнувшийся ковшом в землю. Вышел на небольшой участок бетонки, фрагментами треснувших плит торчащей из земли. По другую сторону бывшей дороги устроилось небольшое топкое болотце с гнилыми березками, чуть дальше – неширокое холмистое поле с зелеными бурунами кустов.
Совсем недалеко от того места, где стоял Громов, в воде лежала грязная куча рваного тряпья. Присмотревшись, пилот увидел возвышающуюся над бурой тиной тыльную сторону черепа с ребристыми позвонками шеи. Сквозь скелет проросла острая осока, пробив и дырявый ватник, и одежду под ним.
Руслан на всякий случай сделал шаг назад, потом и вовсе отошел в сторону. Что-то многовато трупов разом.
И тут же увидел еще одного погибшего. Человек словно прилег прикорнуть, свернувшись калачиком под пушистый от травы холмик, прикрыв лицо высоким воротником армейской куртки. Возле ноги лежала свернутая в бухту веревка, одним концом тянущаяся в сторону
