библиотечных стеллажах шесть полок. Ян начал с самой верхней, где зарастали пылью отчёты тридцатилетней давности. Поначалу терминология, которой он не владел, и законы физики, которых не знал, издевались над Яном, бесили его и приводили в ярость. Потом, мало-помалу, с гидромагнитными ловушками, гравиконцентратами и временно-пространственными аномалиями он свыкся. Термины перестали казаться издевательски бессмысленными и срослись с привычными понятиями – «пустышками», «комариными плешами», «булавками», «чёрными брызгами»… Перпетуум-мобиле оказался попросту «белой вертячкой», вечный аккумулятор – «этаком», а «синяя панацея» – инопланетным мумиём.
Начальник тюрьмы застал Яна за штудированием статьи некоего Ежи Пильмана, посвящённой некоторым парадоксальным свойствам «объекта М-254», известного Яну под названием «сучья погремушка». Учёный, чьё имя царапнуло Яна по сердцу, высказывал предположение, что «объект М-254», испускающий электромагнитные волны в ультракоротком диапазоне спектра, возможно, является не чем иным, как неким передатчиком, эдакой аналогией мобильного телефона. Телефоны в Зоне не действовали, равно как не передавали передатчики и не принимали приёмники. В конце статьи учёный с польским именем и знаменитой фамилией первооткрывателя «радианта Пильмана» предлагал использовать «сучьи погремушки» для связи между находящимися в Зоне объектами.
– Заключённый Квятковски, – оторвал Яна от чтения голос начальника тюрьмы.
Ян отложил «доклады» в сторону, поднялся с тюремной койки.
– Пройдёмте со мной, Квятковски. Через два с половиной часа истекает ваш срок.
С удобством усевшись в кресле и скрестив на груди руки, Карл задумчиво разглядывал миниатюрную светловолосую и зеленоглазую журналистку с ямочкой на подбородке. Лет двадцать, определил Карл, плюс-минус один-два. Держится уверенно, явно знает себе цену, впрочем, с такой внешностью это неудивительно. Ну и рекомендации у неё подходящие, от Ричарда Г. Нунана, собственно, благодаря рекомендациям Карл и согласился журналистку принять.
– Мелисса Нунан, – вслух прочитал Карл имя на визитной карточке. – Родственница моего старого знакомого, надо понимать?
– Ричард Герберт Нунан мой отец, – простецки улыбнулась посетительница. – Именно он рекомендовал мне обратиться к вам.
– Что ж, рад, – в ответ улыбнулся Карл. – Последний раз я видел вашего папеньку лет эдак десять назад, если не двенадцать. Он тогда был заметной фигурой в городе, но покинул его однажды и почему-то забыл вернуться. С ним всё в порядке, надеюсь?
– Не имею ни малейшего понятия, – невозмутимо ответила журналистка. – Так получилось, что мы с ним виделись редко. А с некоторых пор и вовсе видеться перестали.
– Печально, печально, – пробормотал Карл. – Так какое же издание вы представляете, мисс Нунан?
– Можно просто Мелисса. Знаете, никакое. Я, с вашего позволения, стрингер, вольная журналистка, предлагающая собранный материал в любое издание, которое его купит. Послушайте, у вас выпить есть? Или вы так и будете держать тут меня в трезвости?
Карл хмыкнул и кликнул Сажу.
– Смешай ей что-нибудь позабористее, дочка, – попросил он.
Мелисса наморщила носик.
– Стопку водки, – небрежно бросила она. – И, если не затруднит, что-нибудь закинуть в рот. Скажите, господин Цмыг…
– Можно просто Карлик, – прервал Карл и подмигнул визитёрше. Девица ему понравилась.
– Спасибо. Это что же, ваша дочь? – Мелисса залпом опрокинула в себя содержимое стопки и в два приёма расправилась с принесённым Сажей сэндвичем с ветчиной.
– Приёмная. На самом деле она дочь моего покойного друга.
– Красивая девочка.
Карл хмыкнул. Назвать Сажу красивой надо было умудриться. Шесть с половиной футов роста в сочетании с двумястами фунтами мускулов эталонам женской красоты, мягко говоря, не соответствовали. Перед Сажей робели даже давние знакомцы Карла, люди, привыкшие играть со смертью и не раз с нею раскланивавшиеся. О молодёжи и говорить нечего. Карл вспомнил, как пару лет назад у Сажи завёлся ухажёр, здоровенный чёрный детина, дальний родственник Дядюшки Бена, бывшего полицейского, из которого как начал десять лет тому сыпаться песок, так до сих пор и сыпется, высыпаться никак не может.
Детина зачастил в гости к родственнику и принялся оказывать Саже недвусмысленные знаки внимания, заключавшиеся, в основном, в непристойных шуточках с намёками. Сажу эти ухаживания забавляли, но, когда детина, наконец, заявил, что пора бы уже от слов переходить к делу, та ответила, что согласна при одном условии. Детине предлагалось вытащить из Зоны десяток «пустышек» или два десятка «чёрных брызг», на выбор. В награду за такой подвиг Сажа соглашалась раздвинуть ноги, о чём напрямую детине и сказала, в присутствии Карла и дюжины его гостей. На следующий день родственник Дядюшки Бена покинул Хармонт, а сам Дядюшка
