одобрял, и отношения с будущей невесткой у Яна отчего-то сразу не заладились. Множество раз Ежи казалось, что Ян собирался ему что-то сказать, что-то важное, но по неизвестным причинам не решался. В результате Ежи стал списывать неодобрение брата на ту самую нарочитую практичность Мелиссы, с которой сам он успел смириться.
Через неделю после свадьбы Ежи позвал брата в «Боржч» для серьёзного разговора.
– Ты мог бы работать в лаборатории, – сказал Ежи, – вместе со мной. Для начала лаборантом, а там и начальником полевой группы, тем более, таковую собираются вот-вот организовать. С твоим опытом эта должность, считай, тебе обеспечена.
Ян задумчиво повертел вилкой над тарелкой с бифштексом.
– Я уголовник, – сказал он. – Отсидевший десять лет за убийство. Меня и на порог к вам не пустят.
– Далеко не факт, – возразил Ежи. – Трудности будут, конечно. Знаешь, покойный Валентин сумел отправить меня учиться в Гарвард, в обход всех и всяческих законов об эмиграции. Это было потруднее, чем устроиться в Институт лаборантом. Я, конечно, не Валентин, но…
– Ну допустим, – прервал Ян. – И много надо мной будет начальства?
– Начальства всегда хватает, – хохотнул Ежи. – В желающих покомандовать у нас дефицита нет и никогда не было. Ничего, привыкнешь. Подходи завтра в лабораторию, я выпишу тебе пропуск. Надо же с чего-то начинать. Приглядишься, посмотришь на обстановку, с завлабом познакомишься, он нормальный дядька, только немного не от мира сего. К тому же насчёт «рачьего глаза» нам нужно поговорить. Да и вообще.
– Знаешь что, – задумчиво проговорил Ежи на следующий день. – Расскажи мне, пожалуйста, ещё раз. В подробностях. Всё, что относится к «глазу», к «Золотому шару» и к тому существу с бурой шерстью.
Он забрал у Яна «рачий глаз» и упрятал в сейф. На ладони брата тот, как и ожидалось, запульсировал красным, но пару минут спустя стал матово-белым.
Ян принялся рассказывать. Ежи, подперев обоими кулаками подбородок, не перебивал. Когда Ян закончил, он некоторое время сидел недвижно, затем поднялся и заходил по лабораторному кабинету.
– Оно молчало? – спросил Ежи. – Не издавало никаких звуков? Ну, это существо.
– Никаких, – подтвердил Ян. – Такое впечатление, что беседовать оно пыталось глазами.
– Понятно. Ты говорил, что если не брать в расчёт шерсть, оно напоминало человеческую женщину. У него были различимые половые признаки?
– Видимо, да, – замялся Ян. – Знаешь, я не рассматривал, не до того было. Да и видел я её всего ничего. Надо спросить Сажу.
– Угу, – кивнул Ежи, – позвони ей и спроси. А я пока тоже позвоню в пару мест.
Через полчаса он с довольным видом отодвинул от себя телефонный аппарат. В ответ на слова брата, что Сажа подтвердила наличие у существа плохо развитых вторичных половых признаков, торжествующе кивнул и сказал:
– Вот какая картина получается, Яник. С достаточной определённостью можно утверждать, что существо это не кто иная, как пропавшая без вести незадолго до расширения Зоны Мария Шухарт, дочь Рыжего Рэдрика. «Рачий глаз», который Рэдрик вынес из Зоны, теперь у неё. Там, в Зоне, Мария (кстати, родители называли её Мартышкой) ныне и живёт. По словам пары-тройки свидетелей, незадолго до исчезновения Мартышка перестала говорить, так что всё сходится. Остальное гипотезы.
– Давай, – подмигнул Ян. – Послушаем гипотезы.
– Я предполагаю, что Зона снабжает Марию Шухарт всем необходимым для безвылазного существования в ней, и в первую очередь пищей. Думаю, что питается та неким видом производимой Зоной энергии, потому что органические, пригодные в пищу вещества там отсутствуют. Также предполагаю, что ловушки и западни, расставленные Зоной на человека, для Марии Шухарт безвредны, а возможно, и благоприятны. Таким образом, можно условно считать её для Зоны «своей». Пойдём дальше?
– Конечно, – улыбнулся Ян. – Очень любопытно. С нетерпением слушаю.
– Предположим, что «рачий глаз» – это некий механизм, некогда позволявший пришельцам различать друзей и врагов. И предположим, что у него имеется также побочный эффект – «глаз» определяет совместимость живого организма с Зоной. В частности, организма человеческого. Абсолютное большинство людей с ней несовместимо, и относится Зона к ним как к «чужим». То есть от них, в меру сил своих, избавляется. Зато к «своим» она лояльна. Если у «своего» в руках «рачий глаз» – не просто лояльна, а покровительствует ему, благоволит, защищает его, допускает в недостижимые для прочих места. Возможно, частично раскрывает секреты и тайны. Если «рачьего глаза» у «своего» нет, Зона старается быть к нему нейтральной. Примерная, хотя и несколько отдалённая аналогия – субординация в армии на военный период. Для генералитета армия, считай, дом родной: командующих она кормит, заботится о них, бережёт, позволяет принимать самостоятельные решения и вершить судьбы. К высшим офицерам армия более-менее лояльна. А все остальные – попросту пушечное мясо, которому может повезти, а может и нет.
