быстрыми шагами направился к лестнице, ведущей на цокольный этаж.
Ошеломленно глядя вслед наставнику, я ненадолго застыла и, лишь когда он скрылся, двинулась в раздевалку, расположенную на втором этаже. Отработка приемов может и подождать? Хм, похоже, заносит не только меня. Тренировка над контролем сознания – это действительно круто. Вот только представить я себе ее не могла. А судя по решительности Тагашева, он вновь готов меня удивить. Теряясь в догадках и предположениях, я гадала, как он намеревается провести занятие. Дверь раздевалки протяжно скрипнула. Пусто и темно. Щелкнув выключателем, я прошла к своему ящику. С тихим жужжанием неторопливо загорелись лампы дневного света, осветили белый пол, серый металл ящиков, большое зеркало справа от входа и дубовую дверь в душевую.
Я разделась и достала костюм для трансформации. Эластичная ткань, лаская, будто радуясь долгожданной встрече, привычно обтянула кожу. Зашнуровав громоздкие на вид, но на самом деле легкие и удобные ботинки, я оглядела себя в зеркало. Надо же, одно присутствие Елизара изменило цвет глаз. Сияют яркими драгоценными камнями, и скрыть или спрятать этот блеск невозможно. Заперев ящик, я поспешила на тренировку.
Тускло освещенный коридор цокольного этажа пустынен, но из-за толстых непроницаемых стен одного из залов слева от прохода слышится рык волков. «Ага, скорее всего у Хранителей тренировка по боям группой оборотней», – догадалась я. Коридор свернул вправо: телекинетическая энергия Елизара почувствовалась совсем близко. Вот и нужная дверь. Распахнув тяжеленную металлическую створку, я вошла в тускло освещенный тренировочный зал и тут же сморщилась. Запах паленого пластика и резины обжег нос. Кучка битого стекла противно хрустнула под ботинком.
Зал – имитация городского двора-колодца, но сегодня здесь царит настоящий хаос. Битое стекло, которым усыпан гранитный пол, почти не удивило. Похоже, последняя тренировка Хранителей с Елизаром или Марком проходила оживленно, если не сказать устрашающе. О детской песочнице напоминает только расколотый на несколько частей грибок, валяющийся в правом углу. А покореженные кузова старых машин, некогда стоящих на небольшой парковке, навалены друг на друга горой. Шины разорваны и расплавлены. Такое впечатление, что здесь строили баррикаду как минимум с десяток автоботов.
Я шла через зал и оглядывалась по сторонам. Следы разрушительной силы могли бы испугать, если бы я не сталкивалась с телекинезом раньше. Но сейчас всего лишь недоумевала. Удивительно, что здесь не убрали. В самом центре в большую пирамиду собраны мусорные контейнеры: ржавые, с мятыми, словно изжеванными, боками. Единственный, когда-то покосившийся фонарь согнут в спираль и радугой наклонился к полу. Я подошла к небольшой спортивной площадке и, увидев наставника, усмехнулась.
Ожидая меня, Елизар развлекался. Скрестив руки на груди, он внимательно таращился на стену напротив себя. Одинаковые по размеру стеклышки поднимались с пола, скользили по залу, проплывали в метре от лица наставника, будто он их подбирал по цвету или форме… Так и есть! Непонравившиеся Елизару кусочки стекла со свистом летели ему за спину и рассыпались в пыль, а тщательно отобранные раскладывались на стене. Раз, два, три… быстро собиралась картинка: лениво лежащая пантера и кактусы с неестественно большими цветами.
– Творчеством занимаешься? – улыбнулась я. – Очень красиво.
Елизар повернулся, сверкнул в ответ ослепительной белозубой улыбкой. Раздался звон. Картинка за его спиной собралась в стеклянный комок и взмыла в воздух. Зависнув, стеклышки начали перемешиваться, словно в миксере: хрустеть, крошиться, ломаться, собираться во что-то маленькое. Раз – и ко мне, взмахивая крылышками, подлетела стеклянная птичка, крошечная, как колибри. Порхнула над головой, пронеслась перед лицом, скрылась за спиной и появилась вновь.
Звонко рассмеявшись, я выставила вперед раскрытую ладонь. Закружив, маленькое стеклянное чудо опустилось на руку. Крохотные лапки торопливо побежали к среднему пальцу. Мягко оттолкнувшись, птичка опять взлетела. Спикировав под искореженный фонарь, почти коснулась пола, резко взмыла под потолок и рассыпалась стеклянными пылинками. Заискрившиеся блестки начали медленно оседать на пол.
– Потрясающе! – выдохнула я.
– Рад, что тебе понравилось, – тряхнул волосами наставник.
Смутившись, я торопливо отвернулась и опять стала разглядывать зал.
– Вы с Марком скоро всю академию разрушите, – сменила я тему разговора и указала на «достижение современной скульптуры» в виде наваленных автомобилей с оплавленными колесами.
Елизар проследил за моим взглядом и вновь применил телекинез. Зазвенев остатками стекол и жалобно заскрипев, машины поочередно взмыли в воздух, рассредоточившись по залу, и мягко опустились на гранитный пол.
– Ты же знаешь, что такой погром бывает после каждой тренировки, – пожал плечами Тагашев. – Обычно группа устранения последствий наводит порядок. Реанимирует то, чем еще можно пользоваться, и заменяет все, что уже не собрать. Но после нападения срочно пришлось наводить порядок в мегаполисе, и до зала никому не было дела. Фомин пообещал, что уже сегодня здесь уберут. Начнем тренировку? – предложил он.
– Я готова! – Выставив ногу вперед, я уперла руки в бока. – Только как будет проходить занятие, плохо себе представляю. В роли девушки-вампира я тебя как-то не вижу. А в роли блондинки в белом платье с незабудками – тем более.
Закусив губу, Тагашев спрятал улыбку.
– Никаких блондинок, – серьезно сказал он, но по дрогнувшим скулам стало заметно, что он едва сдерживается, чтобы не расхохотаться. – Все просто, Злата. Я буду успокаивать тебя, а когда тебе надоест, выброси меня из головы. Мысленно выстрой стену в своем сознании. Проложи между нами океан, стекло, металл, камень – что угодно.
«Вот оно как!» – мысленно ухмыльнулась я. Елизар намерен применить свою способность управлять настроением. Точнее, он может только умиротворять, и именно поэтому в успех тренировки я не поверила.
– Шутишь? Ты будешь успокаивать меня и надеешься этим разбудить мой дар? Да в ожидании моего блока ты заснешь! – Рассмеявшись, я неопределенно пожала плечами. – Но если что – я тебя разбужу!
Ярко представленный образ Тагашева в белом платье, заснувшего на полу и так и не дождавшегося проявления моих талантов, вызвал приступ веселья. Серебристый смех эхом разлился по залу. На лице Елизара появилось тепло. Он ласкал взглядом, заставил участиться пульс. Я наслаждалась этими бесконтактными прикосновениями, разве что не плавилась от удовольствия. Продолжая смеяться, обхватила себя руками, словно боясь, что рассыплюсь, как стеклянная птичка, поднявшая мое настроение на недосягаемую высоту.
Очевидно, мой смех заразил и Тагашева. Он рассмеялся негромко, но весело. Может, тоже что-то представил? Глядя друг на друга, мы начали хохотать. Только в душу закралось подозрение, что потешаемся мы не над темой разговора. Сейчас мы были счастливы, слишком давно не общались так тепло. Забыли обо всем. Возможно, потому, что неподдельно счастливых минут, проведенных вместе, в нашей жизни было совсем немного.
Первым успокоился Елизар.
– Никакой сосредоточенности, Злата. А занятие будет сложным для тебя. Соберись!
Встав напротив, он погрузил меня в глубину своих глаз. Слишком быстро. Очевидно, потому, что я хотела там оказаться: нырять, плавать, погружаться. Меня окутало теплой, нежной волной. Тело расслабилось. Я захихикала и постаралась скопировать выражение лица наставника, но на провокацию он не поддался: остался серьезным. Новая волна вторглась в сознание. За ней еще и еще. Продолжая улыбаться, я опустила вдруг ставшие тяжелыми руки. Не отводя взгляда, Елизар наклонил голову. Топил в глазах… Успокаивал.
Удивительное ощущение. Меня будто качало на прибрежной волне. Я лежу. Вот она накатила, пробежала по ногам, коснулась поясницы, лизнула спину и обрушилась на шею, обдавая тысячей брызг. Еще одна… еще, еще, еще… Как же их много! Улыбка медленно растворилась. Похоже, смеялась я преждевременно. Такой порцией безмятежности он никогда не награждал. Веки налились чугуном. Бессилие и сонливость размягчили тело. Став ватными и непослушными, ноги подкосились. Я начала медленно оседать на пол. Еще волна! Взгляд затуманился, будто под действием сильного снотворного. Лицо Елизара потеряло очертания. Его грудь, узкие бедра… ботинки. Зал медленно накренился. Упал…
