Комната-табакерка. Обитые тканью стены. И панели розового дерева. Обилие лепнины - завитки, виньетки, медальоны. Высоченные вазы с павлиньими перьями. Изящная, почти игрушечная мебель. Засилье фарфоровых безделушек.
И стеклянный шар с водяной лилией.
Тисса присаживается на краешек кресла, глядя исключительно на лилию. От меня ждут моралей? Нет уж, Нашей Светлости надоело. И вообще, у нее жених имеется, вот он пусть и воспитывает. Представив процесс, я с трудом сдержала смешок.
Заговорила первой все-таки Тисса.
- Мне очень жаль, что вчера я... ушла без предупреждения.
Вздох.
- Магнус предупредил.
- ...и все бросила.
- А у тебя был выбор? - я разливаю чай по фарфоровым чашечкам, которыми только в куклы играть. Кажется, поняла, чем мне не нравится эта комната - она не для людей, для игрушек. И я сама начинаю ощущать себя этакой куколкой.
- Их Сиятельство были... настойчивы.
Ей идет улыбка. И кажется, вчерашний день был прожит не зря.
- Тисса, - протягиваю ей чашку. - Я не собираюсь тебя ругать или упрекать в чем-то. Сейчас за тебя отвечает Урфин, и я понимаю, что ты должна ему подчиняться.
А Их Сиятельство не всегда предугадывают последствия собственных поступков.
- Но если вдруг случится, что он тебя обидит... случайно. Или ты почувствуешь, что что-то идет не совсем так. Или понадобится совет... да что угодно. Я всегда буду рада тебе помочь.
Проникновенно получилось, но вот поняли ли меня?
- Спасибо.
Всегда пожалуйста. Тисса пьет чай маленькими глотками. И нельзя не признать, что она, в отличие от Нашей Светлости, в обстановку вписывается.
Шкатулка лежала на каминной полке между двумя фарфоровыми дамами, которые перемигивались друг с другом, заслоняя личики веерами. Фигурки были расписаны с удивительной тщательностью и дамы казались живыми.
- С днем рожденья тебя, - я протянула шкатулку, надеясь, что подарок ей понравится. Нет, Тисса в любом случае будет очень благодарна, но хотелось бы, чтобы подарок ей действительно понравился. - Извини, что с опозданием.
- Это... мне?
- Тебе.
Кажется, ей давно не дарили подарков. Тисса принимает шкатулку очень бережно. И не сразу решается открыть. Я не мешаю. Я помню, какое это удовольствие - угадывать, что лежит внутри коробки. Сразу столько вариантов, один другого безумней. Угадать получается через раз.
- Я, правда, не знаю, принято ли у вас праздновать дни рождения.
- Только если в семье...
А семьей Тисса пока меня не считает. Да и не только меня, но надеюсь, со временем все изменится.
В шкатулке - гребни удивительной красоты. Белая кость. Лунный камень. Серебро. Резьба. Чеканка. И каждая вещь - произведение искусства. Кажется, их не только для расчесывания волос используют.
- Я... очень вам благодарна, - она все-таки решается посмотреть на меня. И взгляд долгий, выжидающий, но Тисса решается. - И... я бы хотела спросить... я не могу понять, чего он от меня ждет! Он сказал, что не хочет, чтобы я только подчинялась. Что его это оскорбит. А как тогда мне себя вести? И что делать? Чего он хочет?
Глобальный женский вопрос, на который до сих пор нет внятного ответа.
- А чего ты сама хочешь?
Глава 16. Корабли и пушки
- Сэр, мы окружены!
- Отлично! Теперь мы можем атаковать в любом направлении!
Военные истории.
Кайя говорил, стараясь блокировать эмоции. Получалось. Почти.
Дядя морщился.
Урфин сидел неподвижно, вцепившись в подлокотники кресла, точно опасаясь, что если выпустит их, то снова сделает какую-то глупость.
Главное, кратко вышло. И по существу.
- Хорошо, что ты молчал, - Урфин первым заговорил, отрывая пальцы от кресла. - Я бы действительно сделал какую-нибудь глупость...
...например, попытался убить.
Кайя и самому эта мысль приходила в голову. Да она, можно сказать, засела в этой голове занозой. Только как убить того, кто почти неуязвим?
И во много раз сильней.
Опытней.
- Не важно, что было тогда, - врать самому себе Кайя не любил, но дядя в кои-то веки не стал указывать на ложь, отвернулся только. Ему стыдно, хотя он и понимает, что ничего не смог бы сделать.
- Надо понять, что со мной происходит сейчас. И как быть дальше.
После беседы с Кормаком танк ожил. Кайя чувствовал железо, которое ворочается, пытаясь выбраться из земляной ямы. Искалеченные колеса елозят по мягкому грунту, лишь глубже зарывая неподъемную тушу.
- Для начала, дядя, то, о чем сказал Мюррей. Я мог этого не знать, но ты должен был бы. И возникает вопрос - почему ты меня не предупредил?
Магнус сутулится. Он выглядит почти также плохо, как тогда, много лет назад, когда Кайя его нашел. Но хотя бы без безумного блеска в глазах.
- Мне... следовало бы... догадаться.
Он вертит в руке вилку, постепенно сминая сталь в кольцо. И рукоять из камня крошится.
- Я не виню тебя. Или тебя, Урфин. Вы бы не смогли его остановить. А под руку попасть - вполне.
Выронив вилку, Магнус запускает пальцы в бороду. Он молчит долго, но губы шевелятся, точно дядя беседует с кем-то, не то жалуясь, не то выговаривая.
- Моя память... Кайя, я не знаю, что от нее осталось. Я думал, что пострадали только те воспоминания, которые... после...
Он не произнесет этого вслух, и Кайя понимает, почему.
- Там кровь и огонь. Огонь и кровь. Ничего хорошего. А раньше... не знаю. Не помню, но... после свадьбы мне пришлось уехать. Где-то на месяц. Было сложно, но не смертельно, хотя, конечно, я не настолько зависим. Отец рассказывал, что он тоже вынужден был отправиться на Саддуку и отсутствовал достаточно долго...
- То есть, Мюррей лгал?
- Скорее недоговаривал. Вряд ли бы он решился на откровенную ложь, даже при том, что ты наполовину... глухой. Извини.
Глупо извиняться за правду. Кайя прекрасно осознает собственную неполноценность. И в принципе согласен, что Эдвард мог ею воспользоваться.
- Тебя проверяли, племянничек.
И поскольку отпустили живым, то следовало считать, что проверку Кайя прошел. А ведь
