Попросить Аль-Хайрама, чтобы украл? Безумная мысль, и Урфин точно возьмется за розги, если узнает.
- Прекрати. Пожалуйста, - шелковые перчатки полетели в угол, туда же отправились туфельки. - Забудь все, что наговорила тебе эта сучка. Вот знаешь, что меня бесит?
Тисса не знала и не уверена была, что хочет узнать.
- Твоя покорность. Ты даже не пытаешься сопротивляться.
- Что мне следовало сделать? - Тисса порадовалась, что голос звучит ровно.
- Для начала дождаться меня. И спросить, что я думаю по поводу этого балагана.
Надо же, как она замерзла. Руки. И ноги тоже. И кажется все тело до самого нутра, которое тоже в ледышку превратилось. Наверное, еще немного и Тисса стала бы ледяной статуей. Сейчас холод впивался в ступни тысячами иголок, и Урфин, растирая их, причинял почти невыносимую боль.
- И... что вы думаете?
Урфин не ответил. Он оставил ноги Тиссы в покое, и взялся за руки.
- Ты понимаешь, что могла умереть? Или ты этого и добивалась?
- Там... просто воздуха не было.
Не стало как-то и вдруг. И даже на балкончике Тисса не сразу смогла вдохнуть. А потом ей было страшно возвращаться.
- И... и вообще, что вам от меня надо?
Пожалеть? Она обойдется как-нибудь. У нее тоже гордость есть. Наверное. Где-то.
Урфин поднялся, неторопливо расстегнул сюртук, повесил его на подлокотник дивана, и плащ сдернул. Холодно же! Но жаловаться Тисса не станет.
- Встань, радость моя, - он сел к огромному неудовольствию дивана и, похлопав себя по ноге, велел. - А теперь садись. И не спорь, я сейчас не в настроении спорить.
Он вообще не в настроении.
И отпустить не отпустит. Но хотя бы теплый... как печка, только лучше.
- В ванну бы тебя отправить. Потом в постель. А потом, как отогреешься, в угол, - ворчит, но уже не зло. И плащом накрывает. - И я тебе говорил, что мне надо. Дом надо, чтобы можно было вернуться и забыть обо всей мерзости, которая творится снаружи. Тебя надо. Целиком. От макушки до пяток. И пятки тоже, они у тебя чудо как хороши.
Врет. Обыкновенные у Тиссы пятки. Круглые и розовые. А на левой шрам - когда-то давно на острую раковину наступила. Неделю потом хромала...
- Еще надо, чтобы ты мне дочку родила. Когда-нибудь потом. Можно и сына, но дочку лучше.
- Почему?
- Ну... сына придется воспитывать. Характер у меня скверный. И у него будет не легче. Станем ссориться. А дочку я буду баловать...
- Нельзя баловать детей.
- Можно. И нужно. Иначе вырастают вот такими, пугливыми, в себя не верящими.
Он гладит спину горячей рукой, и дрожь унимается. Еще холодно, но этот холод не опасен.
- Ну так как, согласна? А то у меня аргументы закончились. Во всяком случае те, которые на словах, - он дует на шею, и дыхание обжигает.
- А как же...
- Забудь.
- Но... если все так, как она сказала, то вам действительно следует... подумать.
- Вот в кого ты такая упертая, а?
В папу. Мама во всяком случае так утверждала, а дедушка говорил, что как раз-то характера папе и не хватает, иначе в жизни бы с мамой не связался. И Тисса в него, в деда пошла. Значит, с нее будет толк.
Наверное, он был бы разочарован.
- Да, Магнус меня усыновил. Я согласился на эту авантюру ради тебя. И твоей сестры. Еще Гавина. Детей, которые будут. Сейчас мне плевать на титул, но раз уж здесь без него не выжить, пусть будет. Я собирался тебе сказать сам...
...но не успел. И теперь все получилось не так, как должно было быть.
- И да, Андерфолл предложил мне свою дочь. А с нею деньги, связи и поддержку в Совете. Тисса, даже если бы не было тебя, я бы отказался. Меня однажды в жизни продали. И второго не будет.
Если прижать ладони к его груди, то они согреются быстрее.
- Ледышка. Больше так не делай, ладно?
- Не буду.
- Вот и умница. Знаешь, почему опасно брать деньги у ростовщика?
Потому что вернуть придется вдвое, а то и втрое. Так дедушка говорил. И Урфин с дедушкой согласился.
- Именно. Он предлагает поддержку, но на самом деле защищает собственные интересы. Каким бы честным ни был титул, но Андерфолл не забудет, кто я есть. И мне не позволит. Моя роль - озвучивать в совете его пожелания. И следить, чтобы они исполнялись. Он заставит меня отрабатывать этот долг каждую минуту оставшейся жизни. Что до его дочери, то из маленьких сучек вырастают большие злобные суки... суки с возможностями.
Он замолчал, явно задумавшись о чем-то важном. И Тисса сидела тихо, боясь помешать этим мыслям.
- Ребенок... скажи, у многих женщин есть тени? Из тех, кто постоянно в Замке обитает?
- У леди Лоу. Ингрид. Тианны. Сольвейг... наверное, почти у всех.
- Кроме тебя? Почему у тебя нет? Денег не хватило?
- Я... не знаю. Наверное. Я их только здесь увидела.
- И как?
- Очень страшно, - первая встреча с тенью, кажется, принадлежавшей леди Лоу, обернулась для Тиссы ночными кошмарами. В них она переставала быть собой, как будто кто-то вытаскивал душу, заполняя пустоту пухом, и вот Тисса больше не человек, но подушка. Пух был мягким, уютным, Тисса радовалась, что ей так хорошо, ничего больше не надо... а просыпалась с криком.
Других будила.
Потом привыкла, научилась не замечать, как делали остальные.
- Забудь, - Урфин поцеловал ее в висок. - И я все еще жду ответа. Ты выйдешь за меня замуж?
А разве у нее есть выбор?
Наверное, если он спрашивает. Но Тисса не желает выбирать.
- Да.
- Правильный ответ.
- А если бы...
- Мне пришлось бы тебя совратить... - он поглаживал шею, и не только шею, явно намереваясь исполнить угрозу, а Тиссе совершенно не хотелось его останавливать, - или шантажировать... или еще что-нибудь сделать. Но добровольное согласие - наилучший вариант. Этот воротник мне жутко мешает... твой портной мне мстит. Определенно.
Прикосновение губ к плечу. Дыхание по коже.
И кажется, Тисса окончательно потеряла стыд, если ей нравится. Рука, которая скользит по чулку, и добравшись до края, останавливается.
- Тэсс, ты понимаешь, что еще немного и...
- Да.
Она знает, что произойдет. Теоретически. Рисунки в книге Аль-Хайрама были крайне познавательны... ей ведь разрешили смотреть. Правда, Тисса решилась не сразу. И дважды книгу закрывала, но всякий раз возвращалась. Стыдно. Странно. Интересно. Рисунки порождали на редкость непристойные сны, в которых Тисса сама себе признаться стеснялась.
