- Я... - говорить, глядя ему в глаза, было сложно. - Так хочу.
Кивок. И в ответ короткое:
- Не здесь.
Урфин поправил подвязку, и юбку тоже... он снова был деловит и сосредоточен, что вызывало у Тиссы желание отвесить ему пощечину, хотя поводов он и не давал.
Странно быть женщиной.
- Вставай, - он спихнул Тиссу с колен. - Пойдем.
- Куда?
- Жениться. Погоди... забыл совсем.
Тисса не поняла, откуда появилось кольцо. Тонкий ободок с угольно-черным камнем. Он был небольшим, но завораживал совершенством граней и неестественно глубоким цветом. Словно кусок бездны заключили в платиновую оплетку.
- Вот так лучше, - Урфин надел кольцо на палец Тиссы. - Алмаз из огненного мира. Первая вещь, которую удалось перенести.
Камень был горячим. Не обжигающе, но ощутимо, чего не бывает с камнями. И если так, то не выйдет ли однажды, что из кольца родится дракон?
Но Урфин опасения отверг со смехом.
- Зачем тебе дракон? У тебя есть я.
О да, Тисса согласилась, что это стоящая замена.
Особой необходимости в присутствии Сержанта не было. И он держался в стороне от разряженной толпы, привычно подмечая тех, кто в теории мог представлять опасность. Сержант и сам не понимал, по какому принципу он выделяет этих людей среди прочих, собравшихся в великом множестве, но просто привык полагаться на чутье.
Следовало признаться, что наблюдать за людьми было интересно.
Парень в синем камзоле с подбитыми ватой плечами - тщетная попытка придать сутулой его фигуре необходимый мужественный вид - слишком долго смотрит на Изольду. И скалится. Что-то говорит приятелю, который поспешно отворачивается, словно опасаясь быть причастным к непристойной фразе.
Девица в белом платье раздраженно обмахивается веером. Страусовые перья. Алмазная крошка. И алмазный же холодный взгляд... поклонники держатся послушной стаей. Но девице мало.
Кого упустила?
Кто бы это ни был, но его не простят.
Мальчишка паж пристроился у шлейфа тучной дамы, слишком занятой поучением дочери, чтобы замечать кого-либо. Что он делает? Если Сержант правильно понял, то привязывает к шлейфу дохлую крысу на веревочке.
Не следует мешать чужому веселью.
Троица рыцарей, явно больше увлеченных выпивкой, нежели поиском невест, окружила ледяного быка, которого изваяли весьма натуралистично...
- Доброй ночи. Вам тоже здесь скучно?
Рыцари подталкивали друг друга и, наконец, решившись, самый пьяный потянулся к бычьим яйцам. Поскольку скульптура возвышалась на постаменте, то вожделенные яйца были не такой простой целью.
- Меня зовут Меррон.
Справедливая, значит.
Высокая. Для женщины. Пожалуй, одного с Сержантом роста, что позволяет глядеть прямо, и во взгляде читается вызов.
Нескладная. Для женщины. Сухопара. Резковата. Прямая шея. Слишком широкие плечи. И сильные руки с очерченными мышцами, что по местным меркам вовсе неприемлемо. Грудь отсутствует, но она не пытается скрыть этот недостаток, восполняя пустоту за корсажем ватными подкладками. Скорее уж выпячивает его, надев платье с довольно откровенным вырезом.
Некрасивая. Для женщины. Вытянутое лицо с плоскими скулами. Нос длинный. Рот большой.
Но что-то в ней есть.
- Сержант.
- Это не имя, - девушка не уходила.
Глаза у нее темно-карие, вызывающе узкие, вздернутые к вискам.
...в дворцовом саду росла дикая вишня. Вызревала поздно, собирая скворцов со всей округи. И ягоды у нее были точь-в-точь такого же цвета. Сладко-горькие, терпкие.
- Какая разница? - Сержант отвернулся, чтобы увидеть бесславное отступление рыцарей. Бык сохранил свое достоинство.
- Никакой, - согласилась Меррон.
Платье красное. Какая дебютантка наденет на Зимний бал красное платье? И столь откровенно подчеркивающее недостатки фигуры? Та, которой отчаянно не хочется выходить замуж.
Сколько ей? Шестнадцать? Семнадцать?
Еще не понимает, что внешность - это лишь одно из условий сделки. И как бы она ни старалась, избежать свадьбы не выйдет.
- От кого прячешься?
- От тети, - Меррон почесала веером спину. - Извините, но жутко неудобно... а вы тоже считаете, что девушке неприлично надевать красное? А женщине - иметь мозги?
- Сколько тебе лет?
- Двадцать!
И поэтому считает себя взрослой, опытной и умудренной жизнью. Тетушка же слишком любит племянницу, если до сих пор не сбыла с рук. Наверняка, возится, увещевает, терпит стоически глупые выходки вроде этого платья.
- Мозги есть у всех, - сказал Сержант. - Вот только пользуются ими немногие.
Надулась. Уставилась, не зная, о чем еще говорить. Уйти гордость не позволяет...
- Вы... против равноправия?
- Кого и с кем?
- Всех. Со всеми. Люди рождаются одинаковыми. И значит, они равны! Имеют одинаковые права!
Сколько эмоций. И румянец вспыхивает во всю щеку.
- Какие, например?
- Всякие, - Меррон сунула кончик веера в рот. - Право на свободу. И право на власть...
В висках заломило. Ну уж нет, этот разговор пора прекращать, но девушка была рада поделиться мудрыми мыслями.
- ...право жить так, как хочется!
- Кому?
- Каждому свободному гражданину!
- Девочка, - Сержант позволил себе наклониться и обнять ее. Тощая. Ребристая. И довольно- таки сильная. Вырывается молча и уперто. - Мне вот, свободному гражданину, хочется взять тебя и отнести на конюшню. Задрать тебе юбку и...
- Вы не посмеете...
- ...выпороть. Хорошо помогает от всякой дури. Хотя не исключаю, что другим свободным гражданам может захотеться чего другого... ты уже взрослая, понимаешь. А есть еще третьи, которые охотно выдерут из твоих ушей серьги. И четвертые, им просто нравится убивать... пятые... ты себе не представляешь, сколько всяких разных желаний появляется у людей, когда они думают, что свободны от всего. Чести. Совести. Закона. Абсолютная свобода - страшная вещь.
Сержант все-таки выпустил ее, только придержал, чтобы не упала.
- Вы... вы не понимаете! - отступать Меррон не собиралась. И глаза сверкают гневно. Почти
