Леди и война. Пепел моего сердца

   Поднялась, к счастью, страх лишил ее способности думать и глупые мысли о том, чтобы позвать на помощь или самой справиться с Юго, в голову кормилицы не пришли.

   Утиным развалистым шагом она подошла к кроватке, взяла младенца, приложила к груди... он ел жадно, словно опасаясь вновь быть брошенным.

   - Наелся, - равнодушно отметила кормилица, возвращая ребенка на место. - Все равно не жилец. Хилый больно.

   Юго и раньше предполагал, что у некоторых женщин мозги в молоко переходят. Он дал женщине быструю смерть, главным образом потому, что нашел еще одно дело.

   - Это долг, - сказал он младенцу, вытряхивая его из мокрых пеленок. - Вырастешь - вернешь.

   Кроватку Юго сдвинул поближе к камину. Он надеялся, что мертвая кормилица - то происшествие, которое заставит Кормака обратить внимание на детскую. Глядишь, порядка прибавится.

   Не ошибся.

Глава 13. Переломы: раскол

   В поисках приключений главную роль, как правило, играет совсем не голова...

   Из откровений бывалого путешественника.

   Пришлый.

   Определенно, пришлый и явился издалека. Выделяется среди рыбаков и одеждой, и говором, и какой-то неестественной уверенностью в собственной правоте. Хотя должен был бы слышать, что происходит с теми, кто нарушает закон.

   Но у этих всегда самоуверенности больше, чем здравого смысла. И каждый думает, что уж он-то умнее прочих. Не попадется. Не поддастся. Сумеет озарить светом истины этот темный край.

   Пришлый забрался на стол и поглядывал на прочий люд свысока. Плащ расправил, колпак красный на голову водрузил и, будто бы мало этого, ленточку к кафтану прицепил.

   Еще немного и заговорит.

   Пока же ждет, когда все, кому в трактир заглянуть случилось - а таковых ныне было много - смолкнут и обратят внимание на чужака.

   В трактире он появился еще вчера, и Урфин решил задержаться на денек-другой. Когда еще получится этакого героя живьем увидеть? В естественной, так сказать, среде обитания.

   Библиотека Ласточкина гнезда способствовала расширению кругозора.

   Пришлый откашлялся.

   - Собратья!

   Голос у него был приятный.

   - Я здесь, стою перед вами, безоружный и беззащитный...

   ...ну да, а кинжал в сапоге? Сунут неумело, выделяется и, сколь Урфин предполагал, приносит больше неудобств, нежели пользы. А вот свинцовые гирьки, вплетенные в длинную бахрому пояса , куда более привычны борцу за всеобщее равенство.

   - ...ибо пришел я к вам с миром и словом!

   Рыбаки гомонили. Переглядывались. Купец, оказавшийся в трактире случайно - видать, решил, что лучше клопы, чем затяжной дождь, под которым он мок последние несколько дней - помрачнел.

   Купец шел издалека. И слышал подобные речи, а также видел, чего эти говоруны со здравомыслящими в общем-то людьми творят.

   - Словом о равенстве и свободе! - человек воздел руки к потолку, слишком низкому, не рассчитанному на пафосные жесты. И пальцы скребанули по несущей балке.

   Но разве такая мелочь могла остановить оратора?

   И все-таки скучно.

   Эту речь Урфин уже читал. В листовках, в газетах, которые попадались куда реже листовок, в донесениях... скучно. Предсказуемо. Но рыбаки слушают, и по лицам не понять, одобряют ли они это выступление, либо же ждут повода прервать его.

   - Милая, - Урфин остановил девушку, которая и вправду была мила. Дочь трактирщика, своя среди своих, она держалась свободно и с достоинством, не суетилась, не лезла в глаза, намекая на продолжение знакомства. - Будь добра, принеси чернильницу и перьев.

   - Бумага? - девушка ничуть не удивилась.

   - Есть своя. А вот еще от свечи не откажусь.

   Речь затянется часа на полтора. Как раз хватит времени, чтобы письмо написать. Девочка, наверное, соскучилась. И переживает.

   Приятно все-таки, когда кто-то за тебя переживает.

   Серебряная монетка стала неплохим подкреплением просьбы. И чернила с перьями появились тотчас, а свечей целых три подали. И гладкую доску с резной рамкой, что было не лишним, поскольку стол трактирный, испещренный шрамами, царапинами, мало подходил для письма.

   Человек же ярко, красочно рассказывал о том, что все люди рождаются равными, и нет разницы между лордом и рыбаком, точнее есть - рыбак приносит пользу. Он работает в поте лица с утра до ночи, а лорд эту работу присваивает.

   То же самое они говорили пахарям, овцеводам, пастухам, бортникам, подмастерьям в городах и ученикам, у которых не хватало денег, чтобы стать подмастерьями... и следовало признать, что в словах этих была своя правда. Может, оттого и слушали люди?

   Здравствуй, драгоценная моя.

   Целую твои руки, умоляя простить за долгое отсутствие. Хотел бы поцеловать не только руки, а скажем одну очаровательную родинку на твоей груди, ту, что на звездочку похожа, ты ее еще так мило стесняешься... и поцелую, как только вернусь.

   Моя поездка невыносимо скучна. И если бы не дожди, я бы взял тебя с собой, хотя бы затем, чтобы теперь не мучиться от одиночества. Сейчас сижу в трактире и слушаю пафосный бред залетного умника, которому вздумалось облагодетельствовать человечество. Если бы ты знала, как они мне надоели! Лезут и лезут... знают же, чем грозит им появление на наших землях, но все равно лезут.

   Чего ради?

   Идейные. И с ними даже разговаривать невозможно, потому что они не слышат ничего, что расходится с их собственными представлениями об устройстве мира. Я уже и не пытаюсь переубеждать - пустая трата сил. Рецепт от этой заразы один, как бы ни печально было это сознавать.

   В остальном, конечно, все хорошо. На Мальхольде дал разрешение корчевать лес. Часть оставят себе на общинный дом. С крестьянами тоже сложно. Довольно долго пришлось втолковывать, почему община вообще должна принимать пришлых. Порой меня поражает человеческая слепота. Сами шепчутся о войне, но ничего не делают, чтобы эту войну пережить. Мне приходится уговаривать их делать запасы! А про чужаков и вовсе речи нет. Вдруг да не придут, что потом с домом делать?

   Уверил, что придут. И пригрозил поркой. Помогает лучше аргументов.

   Оставшийся лес пойдет по реке, на Ташере его используют. А земли засеем рожью. В этих местах она растет лучше. Старосты, правда, пытались убедить меня, что лен - выгоднее, но потом нам удалось прийти к соглашению. Уверяю, никто сильно не пострадал.

   Нет, розги в определенных случаях - незаменимый довод.

   Проинспектировав Шевич, помнишь, я тебе показывал этот городок на карте? - вынужден признать, что большей дыры не видывал. Здешний градоправитель совершенно заворовался и обнаглел. Обозвал меня изменником и пригрозил, что выдаст Совету.

   Я его повесил, а имущество конфисковал в пользу казны.

   И упреждая твое негодование, скажу: эта смерть спасет многие жизни тем, что следующий градоправитель десять раз подумает, прежде чем воровать. Стены города разваливаются. Колодцы нуждаются в чистке. Амбары пусты. И если случится осада... хотя какая осада? Ворота от пинка