непонятно, как он выжил. Видимо, такие, как он, наравне с тараканами переживут все. Даже ядерную бомбежку и следующую за тем долгую холодную зиму на посыпанной радиоактивным пеплом Земле!
— Мисс-как-вас-там, — набычилась я, включая все свое земное и неземное обаяние. — А не пойти бы вам отсюда… пока я с моим будущим мужем не закончу! Причем не только трапезу! И если от него хоть что- то останется, то вам сильно повезет! Если вы любите объедки!..
— Какая ты ревнивая кошечка. — У кого-то прорезался дар речи, и этот кто-то… гм, потерял чувство самосохранения!
— Я. НЕ. РЕВНИВАЯ! — припечатала я. — Я. ХОЧУ. ЕСТЬ!
— Ну я пошла? — сообразила Василики.
УРА! И года не прошло!
— Дорогая-как-вас-там! — перевела я внимание на даму, которая, кстати говоря, так ничего и не поняла. — Вы еще тут?.. Придать вам ускорения?
Василики бросила на Никоса растерянный взгляд и удалилась. Этот же бонвиван наслаждался! Счас я ему чего-нить сломаю, что-то загну, оставшееся оторву и запихаю в то, что еще будет цело! Для полноты образа!
— Козлидис! — Я дождалась, пока наш анорексичный кузнечик ускачет из ресторана, приблизилась к потенциальному смертнику и взяла его за галстук. — Заруби себе на любом члене — я не ревную, но обращаться с собой таким образом не позволю! И еще больше я не позволю…
Тут меня страстно поцеловали, и я забыла, чего мне не следует позволять. Мне так понравился этот процесс, что я отвлеклась от первоначального плана — убить на месте, и заменила его — сначала подождать, а потом уже убить… где-нибудь! Когда-нибудь…
Когда я уже совсем было растаяла и была готова забыть о Василики и прочих неприятных обстоятельствах, раздались аплодисменты.
Я резво отпрыгнула от Никоса, правда, галстук не выпустила и радостно потащила распаленного мужчину за собой. Впрочем, у того хватило смекалки избавиться от офисной удавки и безмерной наглости, чтобы, счастливо улыбаясь, предложить:
— Хочешь, я еще что-нибудь сниму?
— Да! — буркнула я. — Голову!!!
— Второй раз не выйдет, — фальшиво повинился донжуан. — Я ее уже давно потерял из-за тебя.
— Какая жалость… — так же фальшиво опечалилась я. — Значит, у меня не получится ее оторвать?
Пока мы пикировались, расторопные официанты поменяли нам столовые приборы, и я наконец-то смогла снова запустить вилку в тарелку. Но как только я намотала ктул-ху-гриль[12] — пардон, дары моря — и поднесла ко рту…
— Нико, милый!
Я с ледяным спокойствием стряхнула резко потерявший заманчивость морепродукт в тарелку и, крепко сжимая вилку, обернулась.
В ушах зазвучал похоронный марш! К нам спешил клон Василики. Все то же самое — только платье красное и на два дюйма короче!
Все! Конец котенку! Два удара — восемь дырок! Я сейчас из кого-нибудь сделаю дуршлаг и прибью на стене, особенно уделяя внимание безмозглой голове!
Хотя… нужно отдать должное мужеству Георгиоса, он честно старался выполнить свой долг и попытался перехватить даму по дороге. Промахнулся! Хватать было не за что. Ниже шеи у нее была только шея!
Я с тоской распростилась с ладенией, местной прародительницей пиццы, и одуренно вкусной жареной барабулькой и окинула прощальным взглядом подносимые к нашему столу мусакас[13] и креветки под белым соусом. После этого перевела взор на побледневшего Никоса и встала:
— Если ты сегодня выживешь, то тебе дадут медаль «За мужество»! Но не со мной!
И, не обращая внимания на какие-то сбивчивые объяснения, повернулась к Георгиосу, отлавливающему ходячий сухостой:
— Йоргос, если ты закончил изучать анатомию, то я продолжу начатое и приступлю к патологоанатомии!
— Это кто? — Дама расширила глазки, рассматривая меня в оптический прицел. — Почему ее пустили сюда в таком виде?
— Эвангелия… — Никос все же очухался и встал впереди меня, заслонив широким торсом. Вот только мне непонятно — кого из нас он защищал? — Ты прекрасно выглядишь! Позволь представить тебе…
Дама перепрыгнула через Йоргоса и повисла у Ника на шее, даря страстный поцелуй в губы. Взасос! Я подсматривала!
Тут у меня созрел вопрос, и я ущипнула жениха за задницу:
— Ты их на копировальном станке штампуешь?
Никос резво отлепил новую-старую подругу от себя и, отплевавшись от алой помады, ответил:
— Эвангелия, позволь представить тебе Джул Смит…
Мне достался уничижительный взгляд, явно показывавший, что в ее мерках я ниже уровня лавы.
— …Мою будущую жену! — злорадно закончил Казидис.
Дама еще раз смерила меня взглядом и… упала в обморок.
Ну я так не играю! И делать ничего не пришлось! Правда, я шустро оттащила Ника и счастливо слушала, как Эвангелия гремит костями по полу.
— Официант! — позвала я. — Уберите мусор из-под ног!
Даму унесли, пол подтерли, столовые приборы поменяли.
— Никос, есть место в Афинах, где я могу поесть спокойно? — Этот вопрос меня волновал больше всего. Все остальное я воздам жениху после.
— Конечно, милая, — ласково улыбнулся Казидис, подзывая официанта со счетом. — У моей мамы. Мы сегодня там ужинаем.
Я подавилась. Аппетит срочно пропал. Похоже, навсегда!
ГЛАВА 13
Мама — это самое дорогое в жизни! Свекровь — самое опасное!
— Может, я лучше с «тарзанки» прыгну? — риторически спрашивала я потолок в машине, пока меня из недр лимузина выманивали.
Мне уже пообещали обновить гардероб — я отказалась в пользу бедных; купить бриллиантовый гарнитур — посоветовала осчастливить Василики; приобрести любую машину на выбор — я соглашалась только на танк, причем исключительно с кодовыми замками…
— Пойдем, радость моя, — сладко уговаривал Никос, не решаясь уже меня трогать, потому как чьи-то руки были безжалостно поцарапаны и покусаны. — Там много вкусного!
— Я уже целый час на строгой диете! — заявила я. Предложила компромиссное решение: — Махнемся не глядя — один визит к твоей маме на два… нет! — три прыжка с парашютом!
— Моя мама не кусается, — гнул свою линию Казидис.
— В отличие от тебя! — злобно фыркал Йоргос, поливая свои царапины водкой «Цельсий» из бара.
Бар, кстати, уже опустел. Средства оказания первой помощи пострадавшим прямиком ушли к пострадавшим. И некоторые пострадавшие применили их не только снаружи, но и внутрь, и теперь оные (то
