бишь раненые) цвели дурацкой улыбкой — Аристарх, и радовались жизни — охрана. Трезвыми остались только Никос и Георгиос, но, видимо, ненадолго…
Никос подарил родственнику предупреждающий взгляд и снова запел:
— Ангел мой, тебе обязательно нужно покушать!
— Я уже наелась ваших бактерий на неделю вперед! — Я выкинула из салона чей-то пиджак. Опознать хозяина было трудно и лень. — Тьфу!
— Тогда зубки почистишь, — увещевал меня мужчина на последнем дыхании. В смысле своем последнем дыхании. По нему уже было явно видно — если пар не спустит, то окочурится прямо здесь.
Почему-то стало жалко. Не его, нет. Окружающую среду.
Я вздохнула и вышла из машины. С мамами я еще никогда не знакомилась. Но все когда-то случается в первый раз. Так что этот подвиг я уж как-нибудь осилю.
— Умница моя! — расцвел Никос, получая меня в свои руки.
— Спятил! — прошипел Георгиос. — Мы тут уже два часа сиртаки отплясываем, а он — «умница моя». Никогда не женюсь!
— Это ты зря обещаниями разбрасываешься! — сообщила я ему. И на полном серьезе зловеще прибавила: — Женишься в следующем году и получишь в браке семерых детей — по одному на каждый день недели!
— Тьфу! — сплюнул начальник охраны. — Так и знал, что самое святое ядом закапаешь!
— Йоргос! — предупреждающе произнес Ник.
Я улыбнулась одному и показала язык второму:
— С утра я была крокодилом!
— Мутант! — убежденно сказал Георгиос и пошел впереди. Типа на амбразуру? Какая ж там тогда мама?
Я с тоской осмотрела такой надежный лимузин и двинулась на заклание.
Домишко маме достался ничего себе так. Угу. Особняк, который по-гречески зовется «палата». В общем, палаты и были. С красной черепичной крышей, с белыми стенами, в несколько этажей. Но Версалем я бы его в любом случае не назвала. Честно-честно. Не то чтобы я протестовала: меньше места — уютнее прятаться, но как-то уж больно все походило не то на гробницу, не то на мавзолей. А мне туда было еще рано.
Дядя с носом до коленок проводил нас в прихожую и заунывно пояснил:
— Госпожа Димитра сейчас спустится!
О как!
Через пятнадцать минут, потраченных мной с пользой: выкрутила руку Никосу и опустила ему настроение; пообнималась с Георгиосом и подняла ему тонус; вылила на Аристарха воду из вазы и надела на него венок из тех роз, что стояли в этой вазе; отдала вазу охране и сняла с дяди с носом кацавейку; кацавейку отдала стучащему зубами, но уже трезвому доктору и поменялась с ним на розы. Розы всучила Йоргосу со словами:
— Не переживай, что четное число, ты еще поживешь… до вечера!
После этого я спаслась за Никосом и выслушала, как мужчины решают свои проблемы на повышенных тонах. Я бы еще много чего успела, если бы с верхней ступени не раздалось:
— Нико, дорогой мой! Как я рада тебя видеть, сыночек!
К нам величественно спускалась нордическая блондинка в переливающемся сером вечернем платье. Женщине на вид можно было дать от силы лет тридцать пять, без силы — тридцать восемь. А можно было и не давать, просто упасть ниц и поклоняться…
Мужчины, кстати, так и сделали. Заскакали как будто из индийского ресторана вышли и перец уже наружу запросился:
— Мама! Тетя!
И это мама? У меня оптический обман зрения! Но руками, я думаю, пощупать не дадут!
Неправильная мама торжественно спустилась к нам и обняла Никоса, ласково пеняя:
— Ты так редко тут бываешь, дорогой!
— Ты же знаешь, мам, как я занят… — Кто-то врет, и уши не краснеют!
— Безусловно, — согласилась Димитра. — Спасибо, что нашел время познакомить меня с будущей невесткой. Кстати, где она?
Никос нащупал меня где-то сзади и вытащил на обозрение маман.
Я попала под внимательный осмотр ярких серых глаз и сочла за благо немного посмущаться — мне не трудно, а ей приятно.
— Какая молоденькая, — заявила Димитра спустя пару минут.
Я озадачилась. Это по легенде мне двадцать шесть, а так я вообще-то крестоносцев помню. Золотое было время… мужики по пустыням шлялись, к благородным дамам не приставали, все мысли — о Непорочной Деве и где бы пожрать… Воняли, конечно, дюже — ну так кто без греха!
А ежели кто не в ту сторону пикнет или начнет с дворянской междоусобицей шибко зарываться, то… за-ради воспитания смирения — в нужниках неделями высиживали. Потому как Средневековье и гигиена — понятия несовместимые. И поди докажи злой умысел!
Я бы тоже сейчас от пирушки не отказалась… М-дя-а-а, но, похоже, у меня появилась недостижимая цель в этой жизни — поесть! Всегда приятно пройти по мужским телам к обеденному столу…
— Мама, это Джул Смит, — представил меня Никос. — Джул, это моя мама, Димитра…
— Очень приятно, — шаркнула я ножкой.
— А уж как мне, — улыбнулась блондинка, разглядывая мои трусы. — Новая мода?
— Фетишизм, — типа я призналась. А что, пусть знает!
— А-а-а, — понятливо кивнула Димитра. — А я думала, что мой сын вконец обнищал.
— Он на грани разорения, — проникновенно поведала я. — Покупка свадебного платья пробила солидную брешь в его бюджете.
— Джул! — Никосу идея не понравилась.
— Что такое, дорогой? — приподняла я брови. — Ты планировал жениться? И заложил в бюджет дополнительную статью расходов?
— Нет, но…
— Нет и не надо! — отрезала я и тоже немножко наябедничала: — Постоянно хочет сэкономить! Притащил в скромный салон…
— К Обдирису, — вставил Ник.
— …Теперь настаивает на срочном венчании. — Я не сдавалась. — Хотя я предлагала всего лишь где-то быстренько расписаться.
— Быстренько можно расписаться только на заборе! — не утерпел Никос.
— Большой опыт? — удивилась я. — Давно практикуешь?
— Ты невозможна! — заявил Никос, сверкая глазами, как бенгальский тигр в джунглях.
— Вижу, вы поладите, — невозмутимо констатировала Димитра. — Теперь… перед ужином не окажет ли мне Джул честь и не примет ли одно из моих платьев, потому что сегодня ожидаются гости и демонстрировать подноготную нашей семьи…
— Ее уже видели в ресторане, — тут же донес Георгиос. Вот стукач!
— И что? — удивилась я. — Василики и Эвангелия показали гораздо больше! Но тебя почему-то это не смущает! Пользуешься моментом и заглядываешь под юбки? А у меня юбки нет — значит, я враг? Странный у тебя естественный отбор!
— УБЬЮ!!! — прошипел Йоргос и начал претворять свою угрозу в действие.
Под ошарашенными взглядами остальных мы немножко поскакали по холлу. Но это пока кто-то не вспомнил, что у него есть пистолет, и не решил мне его показать. Я смотреть отказывалась из скромности и пряталась за Аристархом и дяденькой с носом, который (дяденька, а не нос!) оказался Пухохопло. Именно это меня в нем и привлекло! Носителя такого имени Йоргос не решится убить. Иначе его будут преследовать любители редких имен до конца жизни. А душка Ари просто попал за компанию!
Когда Йоргосу надоело меня упрашивать посмотреть с близкого расстояния пистолет, а лучше всего — чуточку поносить в себе пулю, он подумал, что нужно быть смелее, и далее моего согласия не спрашивал.
