– Вода какая темная… – пробормотал он. – Слушайте, а здесь глубоко?
– Говорят, очень, – Беркутов опустился на корточки. – Конечно, никто точно не знает, и замеров никогда не проводили. Но, говорят, глубокое… Бездонное…
Он говорил это странным, тягучим голосом, точно и он тоже ожидал от озера чего-то сразу отвечающего на все его, Беркутова, вопросы и предположения. А оно, озеро – молчит.
Егор зачем-то обернулся, увидел, что Аркадий стоит, пристально смотрит куда-то в даль. Юра стоял рядом, но он не смотрел никуда, взор его был задумчивый и никакой, и опять он полез пальцем в нос.
– Та-ак… – протянул Егор и огляделся.
Он не договорил, но ясно, что не договорено: ну, мол, и где здесь признаки этих самых внеземных цивилизаций?..
Признаков не было.
Павел скривился, с хрустом почесал щеку – не щетину уже, почти бороду.
– Ну, авось Юра нам что-нибудь изречет… Юра! Что скажешь… Ты палец-то вынь из носа, ты уже, по- моему, его до глаза дотолкал.
Юра палец действительно вынул и вытер его сзади об штаны.
– Ничего. – Он посмотрел на палец и еще разок провел им по штанам. Улыбнулся и молвил: – А что касается инопланетян, то это совершенная ерунда – в том смысле, в каком вы их себе представляете.
Если бы пресловутые инопланетяне прямо сейчас, сию секунду оказались бы лицом к лицу с нашими героями, то вряд ли бы они сумели вызвать такое потрясенное онемение, какое вызвал Юра своим текстом. Если бы камень вдруг заговорил. – даже тогда немая сцена у воды была бы не такой немой.
А Юра явно наслаждался произведенным эффектом. Сдерживая улыбку, оглядел безмолвную аудиторию.
– Удивлены, господа?.. – произнес он. Сделал паузу и сказал: – Очень вас понимаю.
Первым, к кому вернулся дар речи, был Павел:
– Не то слово… – И то ненадолго. Забелин поперхнулся, закашлялся и надолго выбыл из ораторского строя.
Егор посмотрел почему-то не на Юру, а на Беркутова. Бородатое лицо было спокойно, глаза прищурены. Неуловимое, чуть-чуть печальное почудилось Княженцеву во всем облике лесника.
Юра же тем временем свободно уселся на траву и улыбнулся блаженно, как человек, долго и трудно шедший к своей цели, шедший, шедший и наконец дошедший.
– Послушайте… – обратившись к нему, с интересом сказал Аркадий, – вы как бы… собственно, вас теперь ведь и Юрой не назовешь?
Спрошенный рассмеялся, искренне, от души.
– Да отчего же нет? Зовите Юрой, я уж к этому и сам привык. Останемся тезками с Георгием Сергеевичем!.. Впрочем, я понимаю, разумеется, что вы хотите сказать. Понимаю и охотно вам отвечу.
Прежде чем ответить, правда, он прервался, сжал губы и сдвинул брови – словно призадумался, с чего начать. Подумал, просветлел лицом. Тряхнул головой и начал:
– Думаю, вас уже ничем не удивить. Дело в том, что я как таковой не принадлежу к роду людскому, личность моя – совсем не Homo sapiens, не человек разумный. Хотя, безусловно, разумный, и в каком-то смысле человек.
Аркадий хмыкнул:
– Замысловато. – И покачал головой.
– Ничуть, – спокойно возразил Юра. – Вы сейчас все поймете. Это все совершенно не сложно. Видите ту полянку, там, на склоне?.. Впрочем, что это я спрашиваю. Вы же сами обратили на нее внимание. Так вот, эта самая полянка и есть настоящая цель нашего маршрута. Место, где сходятся пути. Да там же и расходятся… Вернее, не сама поляна, а то, что на ней.
– Батюшки, – сказал Егор. – И что же на ней такое?
Юра усмехнулся.
– Как бы это вам объяснить… Наверно, придется издалека. С некоторым теоретическим предисловием.
И начал это свое предисловие:
– Вот вы, жители Земли, – пребываете в пространстве-времени, условно называемым четырехмерным…
– Почему условно? – мгновенно спросил Аркадий.
– Потому что на самом деле этих измерений гораздо больше. Но по каким-то причинам ваш мир четырехмерен.
– Ваш? – Егор приподнял брови.
– Именно. – Юра осклабился, верно уловив акцент. – Ваш. Но не мой. Наш мир задействован в большем количестве измерений.
– Так вы пришелец, – с каким-то зловещим спокойствием произнес Беркутов.
– Скорее, заплуталец, – ухмыльнулся Юра, как бы не замечая тона лесника. – Занесло сюда, как лист осенний на ветру.
