значит, он все еще предводитель, его не сместили, что уже хорошо.
— Мы согласны.
— Отлично, — повеселел Махов. — Завтра к следующему солнечному рассвету, если не случится ничего экстраординарного, трубы будут уже у вас. А пока в качестве аванса могу снабдить вас информацией о съедобных растениях и способах их приготовления для безопасного употребления. Честно скажу, на вкус полное дерьмо, меня едва не стошнило, но выбирать не из чего.
Шульц улыбнулся одними уголками губ.
— Благодарим. Ждем трубы.
— А вы заберите тех, кто остался в вашем модуле. Окажите им помощь.
— Хорошо.
Как только сеанс связи завершился, за передатчик засел Ремезов.
— Попробуем привлечь на свою сторону кого-нибудь еще из «крыс», — пояснил он.
Ремезов пытался долго, но в большинстве случаев его посылали туда, куда никогда не проникает свет звезд, и только лишь две разбитые банды «крыс», коим в буквальном смысле уже грозила смерть от обезвоживания, согласились на условия Ремезова. Три модуля просто не ответили. Оставалось только гадать: почему? Никого не осталось из-за того, что погибли, или все примкнули к другим стаям?
После переговоров Антон Николаевич связался с Шульцем и попросил принять чуть больше тысячи «крыс» из двух разбитых стай. Шульц отказываться не стал, даже наоборот был только рад усилить свою стаю и укрепить таким образом свое довольно шаткое положение, ведь все новички перейдут под его прямое подчинение.
— Ну вот, мы сделали все, что могли, — сказал Антон Николаевич, закончив агитацию последнего вожака из двухсотого модуля.
Здесь ему тоже ничего не перепало кроме оскорблений. Иначе и быть не могло, ведь предводителем стаи двухсотого был Сиволапый, Эрик его узнал.
— Лучше сразу сдавайтесь! — сказал Сиволапый. — Переходите под мою руку добровольно, чем заслужите себе некоторые послабления, потому как вы так или иначе все равно окажетесь под моей властью!
— А пупок не развяжется от натуги? — поинтересовался Ремезов.
— Не развяжется, — засмеялся Сиволапый. — Потому как нет силы, способной нам противостоять. Вы слишком мягкотелы и слабы, одно слово: «хомяки». Нам всем нужен единый руководитель…
— Такой обязательно появится. Как только мы немного освоимся, и угроза неминуемой смерти отойдет на второй план, люди путем голосования изберут себе президента.
— Не смеши меня, «хомяк»! Мы сейчас все находимся в такой заднице, что игры в демократию не просто глупы, они опасны! Сейчас нужна сильная и жесткая рука! Нужен диктатор, который станет координировать всю деятельность людей на этой планете, и я им стану! Я стану первым главой человеческого сообщества в этом мире!
— У тебя реально мания величия… Но беда даже не в этом, а в том, что ты действительно можешь им стать, и, что еще ужаснее, скорее всего ты станешь и последним руководителем, потому как мы все под твоим диктаторским правлением протянем ноги и отбросим копыта.
Ремезов отключил связь. Говорить с Сиволапым действительно больше не о чем. Невменяемый.
— Ну вожаки — понятно, они не хотят терять власть, — задумчиво сказала Элен после затянувшегося тяжелого молчания.
— О чем ты? — не понял Махов.
— Значит, нужно обращаться напрямую к рядовым «крысам».
— Как? Средства связи контролируются вожаками. Не ехать же нам парламентерами и устраивать тайные встречи?! — усмехнулся Ремезов. — Тем более что тайно никак не получится.
— Конечно нет, но… можно разбросать листовки с воззванием. Соберем новый вертолет и начнем листовочную агитацию.
— А вот это уже действительно трезвая мысль, — задумчиво закивав головой, согласился Ремезов. — Бумага есть, пусть оберточная, но есть… Нужная аппаратура для печати тоже имеется, да если бы и не имелось, от руки бы написали… Отличная идея! Прямо сейчас и начнем претворять ее в жизнь. Даже если сотня человек перейдет к нам, уже хорошо. Как минимум посеем сомнения… За дело!
11
Под вечер уже смонтировали «печатный» станок, который начал выдавать продукцию — листовки из оберточной бумаги (другой просто не имелось, так как всю бумагу в колониях выпускают самостоятельно) с воззванием к «крысам» переходить на «сторону света». Ремезов лишь чуть укоротил до ясных тезисов все то, что сказал Эрик Шульцу.
Элен с заходом солнца начала руководить сборкой вертолета.
Готовилась колонна из десятка «круизеров», а также всех грузовиков и автобусов к поездке за трубами к упавшему в пропасть модулю.
— Я уже начинаю сомневаться, что мы успеем в срок выполнить свое обещание, — признался Махов. — Там ведь высота… Пока спустимся, пока заберем груз, пока его поднимем…
— Все будет намного проще, — успокоил его Антон Николаевич.
— То есть?
— У нас есть конструкция, которая возьмет на себя большую часть работы, так что успеем.
— Что за конструкция?
— Своего рода подъемник в виде крана. Вытягиваем над пропастью стрелу крана, протягиваем через него трос — вот и все. С одной стороны крепим груз, другой конец троса привязываем к машине, которая будет кататься взад-вперед, поднимая и опуская трос. Все проще некуда, но эффективно.
— Все ясно. Только откуда она у вас так быстро появилась, ее ведь готовить не один день надо?
— Конструкцию готовили для подъема грунта для оранжерей с самого начала и ее как раз только- только изготовили.
— Отлично.
Колонна шла быстро, на предельно возможной скорости, путь неблизкий и требовалось торопиться. Чтобы еще выиграть во времени и в расстоянии, пришлось, как ни странно, сделать крюк и уехать подальше от каньона, это для того чтобы объехать многочисленные поперечные и продольные расщелины, коих полно возле главного русла каньона и что так сильно порой затрудняли движение Махова во время его разведывательной поездки.
«Стрелу» собрали и установили довольно споро, за каких-то полчаса, перекинули через блок трос с небольшой корзиной, и можно было спускаться.
Корзину тоже хорошо продумали. Склон каньона хоть и отвесный почти, но именно что почти, где-то непременно будут выступы. Корзину для этого посадили на хорошо загнутые трубы, которые играли роль салазок. Корзина на них съедет с выступа, как санки со снежной горки.
Людям, разумеется, придется непросто, но другого пока ничего нет.
Махов вызвался пойти одним из первых.
— Не имею ничего против, — кивнул Ремезов.
Проползя по стреле крана, Эрик оказался в корзине, вслед за ним в корзину залезли еще четыре человека, и машина, игравшая роль механизма спуска и подъема, начала сдавать назад, опуская первопроходцев в туман каньона.
Поднимающийся снизу туман еще наверху несколько рассеивался ветром, но чем ниже опускалась корзина, тем плотнее он становился, сокращая видимость на добрый десяток шагов с каждым метром.
Сначала люди видели только практически отвесную стену, поросшую от сырости пушистым сиренево-коричневым мхом и кое-где сине-черной травой и даже кустарником в каменных карманах, где скапливалась земля. Там, где модуль, падая вниз, ударялся корпусом в стену, в моховом покрове зияли рваные раны и виднелся чистый скальный грунт в виде глубоких борозд.
