— Тадеуш, слышишь? Стихло, — отпив пенного напитка, произнес один из завсегдатаев пивного бара, выделявшийся среди посетителей солидным брюшком.

— Побили красных, нечего говорить, пан Витковский, — ответил невысокий худенький старичок. Его костюм, потёртости на локтях и руки истыканные иголками выдавали в нем портного, правда, с не великим доходом.

Небольшой тихий городок, что стоял на пересечении автомобильных дорог, находился не так далеко от границы и жители уже третий день слышали глухую канонаду вдали.

— Пан Пушевичус, что работает в комендатуре, слышал разговор гауптмана Рихте со своим заместителем лейтенантом Милке. Мол, большая банда прорвалась к Владимир-Волынску освобожденному от большевистской заразы доблестными войсками Третьего Рейха, — несколько пафосно произнес пан Витковский.

— Банда это плохо, разворуют, пограбят, снасильничают, — с умным видом закивал старичок, утопив свой длинный нос в пене пива.

— Герр гауптман говорил, что в банде много русских военных, что дезертировали, когда поняли, что Третий Рейх непобедим.

— Побьют, как есть побьют.

Остальные посетители на них внимания не обращали, привыкли. Во всех народах есть такие личности, которые стелются как преданные собачки у ног рядом с победителями. Именно такими и были пан Витковский служащий на почте и старый портной.

— Техника едет, — прислушался один из посетителей, крупный мужчина. Замасленная куртка выдавала в нем автомеханика.

— Наверное, раненых везут. Вчера две автоколонны были, одна тут остановилась, в нашей больнице оставили раненых, другая дальше пошла, в полевой госпиталь, — ответил мужчина, судя по измаранным йодом рукам, он работал именно в этой больнице.

— Много раненых?! — удивился пан Витковский.

— Очень, — кивнул медик.

— Значит большая, очень большая банда, — проговорил старый портной.

— Ничего, справятся, — отмахнулся пан Витковский.

В это время нарастающий шум ворвался эхом на улицы городка. Грохоча траками, двигались облепленные солдатами танки, за ними знакомые гробообразные бронетранспортеры на гусеничном ходу и грузовики. К некоторым были прицеплены пушки.

— Вот, а вы говорили банда да банда, — довольно насупился пан Витковский: — Побили банду, возвращаются герои.

— А почему герои одеты в форму Советов? — озадаченно спросил кабатчик.

Пан Витковский прищурился, и полез за очками. Надев линзы, он ошарашенно уставился на бойцов РККА, а то, что это были они, стало сразу понятно. Передовой танк, ссадив десант, ударил и повалил на себя телеграфный столб. После этого время понеслось вскачь. Танки, подминая заборы, разъезжались по городку, у комендатуры закрытой от наблюдения со стороны кабака, громадой костела, заработали пушки и пулеметы, хлестко били винтовки, короткими очередями трещали автоматы. Бухали гранаты. Звонкими голосами звучали команды на русском:

— Второе отделение занять оборону в церкви! Снайпера туда же!..

— Задвинь танк кормой к стене, дорогу перегородил!..

— Замкомвзвода Васильева к комвзводу!..

— Усанбеков, проверь здания на площади!..

Деловито разбившись на отделения, советские бойцы разбежались по городку. Небольшая группа в сопровождении двух танков двинулись дальше, видимо перекрыть выезд из города. Суетящиеся советские бойцы, никак не походили на банду. С иголочки форма, идеально пригнанные по фигурам, ухоженное оружие, тщательно выбритые молодые лица. Старше тридцати ни одного не было, всем едва за двадцать, но несмотря на это и в командирах и в простых красноармейцах сразу можно было признать уверенных и опытных солдат.

Последний приказ видимо относился и к ним. Молоденький командир с треугольниками в петлицах, в котором легко можно признать азиата, стал командовать, распределяя бойцов по здания, а сам в сопровождении трех бойцов направился к кабаку.

Зайдя внутрь здания, он с удивлением посмотрел на поднятые руки портного и пана Витковские, которые только сейчас обнаружили что их примеру никто не последовал, а продолжили пить пиво с насмешкой наблюдая за сдавшимися.

— Слава русским солдатам! — испуганно завопил портной, в конце дав петуха.

'Русские солдаты' насмешливо переглянулись и, проигнорировав 'патриотов', направились к двум немецким солдатам, которые при приближении встали и молча посмотрели на подошедших бойцов.

Несколько секунд длились переглядывания. Оба немецких солдата, видимо пребывавших в отпуске, да и свежие нашивки за ранения это подтверждали, исподлобья смотрели на русских. Их руки в отличие от двух последователей Иуды, держали руки по швам.

Закончив изучать немецких солдат, азиат повернулся и спросил у посетителей на русском языке:

— Кто на немецком, тут говорит? Перевести сможет?

— Я пан унтер-офицер. Могу перевести, — поднял руку кабатчик.

— Переводите. Согласно приказу за номером сто восемь для мотогрупп: Запрещается брать в плен солдат противника. После боя, в случае если пленные есть, дать им выбор. Или пуля в висок или в колено. Выбор за солдатом противника. Лишать матерей их сыновей мы не можем, но и оставлять в живых солдат, чтобы они потом стреляли в нас — мы тоже не можем. Что вы выбираете?

— Но Женевская конвенция?.. — начал было кабатчик.

— Советский Союз ее не подписывал.

Кабатчик встав рядом с тридцатилетним ефрейтором честно все переводил. Заметив, что солдаты хмурятся, русский сержант улыбнулся и, разведя руками, произнес:

— Вы станете калеками, но останетесь в живых, подумайте о будущем. Германии понадобятся мужчины… Жаль!

Молодой солдат бросился на ненавистного русского, мало того что он оказался из ненавистной расы азиатов, так еще и такие слова говорит.

Раздался выстрел, выкинув пустую, испускающую дым сгоревшего пороха гильзу на пол, стоявший позади сержанта боец, снова щелкнул затвором винтовки.

— Пулю в колено, — произнес вдруг кабатчик.

— Что?

— Пан ефрейтор выбрал пулю в колено, — повторил кабатчик.

— Хорошо, — улыбнулся сержант, — передай ему. Когда мы будем в Берлине, встретимся. Хлопков!

Рыжий боец, от бедра выстрелил в немца, с криком тот упал на пол схватившись за колено.

— Я медик, я помогу! — крикнул подскочивший фельдшер.

— Хорошо, ловите, — кинул сержант, кинув медпакет.

Через открытую дверь на площади слышалась гармошка и молодой голос громко и задорно выводил:

По плачущей земле не чуя сапогов Наш обескровленный отряд уходит от врагов Питаясь на ходу щавелевым листом Ночуя в буераке под калиновым кустом Нам отдохнуть нельзя — бегом, бегом, бегом А наши якобы друзья засели за бугром. И смотрят как нас бьют, не отрывая глаз
Вы читаете Второй фронт
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

10

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату