дышать которой было практически невозможно. Кроме меня в доме собрались пятеро гренадер и трое стрелков во главе со старшим унтером Ковалёвым.
- Вести огонь из окон, - приказал я, вытирая клинок палаша о рукав и пряча его в ножны. - Андреев, на нас с тобой дверной проём, ни один британец не должен войти в дом.
- Есть, - бодро, не смотря на крайнюю усталость, ответил седой гренадер, становясь к проёму и без приказа заряжая мушкет.
- Раненые, - обратился я к солдатам, лежащим у дальней стены дома рядом с составленным в пирамиду оружием, - кто может, заряжайте мушкеты и передавайте нам.
Повторив приказ по-французски, я повернулся к двери и вынул из кобуры пистолет.
Драгуны быстро окружили наши дома и принялись рубить эти ненадёжные конструкции палашами. Те буквально сотрясались от ударов, но держались. Мы стреляли из окон и дверным проёмов, стараясь поразить врагов, но британцы, естественно, держались от них подальше. Но находились среди них лихие ребята, кто, спешившись, подбегали к окнам и наудачу тыкали палашами в них или рубили высунувшиеся из них мушкетные стволы. Один такой пронзил молодого гренадера, который ворвался в дом вместе со мной. Я заметил красный мундир и выстрелил навскидку. Не знаю, попал или нет, проверить возможности не было.
Да и не нужно было. Нам оставалось только ждать, когда захлопнется ловушка, расставленная нашим командованием. Вся усадьба Бычий след была одной большой мышеловкой, дверца которой должна была вот-вот захлопнуться. Знаком служил спущенный над усадьбой флаг. Мы этого сделать не успели, однако британцы навряд ли оставят висеть вражеское полотнище. Так оно и вышло.
Залпов пушек, открывших огонь по усадьбе, мы, конечно, не различили в общей канонаде, равно как и свист снарядов, обрушившихся на головы драгун. Полые снаряды, наполненные мушкетными пулями, изобретение британского лейтенанта Генри Шрапнеля, было быстро перенято многими армиями Европы. Французской в том числе. И сейчас они летели в соотечественников лейтенанта. Они взрывались где-то на уровне груди всадника, рассыпая вокруг веер мушкетных пуль. Свинцовые шарики с чавкающим звуком врезались в тела драгун и их коней, разрывая несчастных людей и животных на куски. Артиллерия била по пристрелянным заранее ориентирам, что обеспечивало убийственную эффективность обстрела.
- От окон! - скомандовал я. - Прочь от окон!
Я слышал, как пули бились в стены домов, по которым побежали трещины. Казалось, строения готовы развалиться, рухнув нам на головы. Но крики убиваемых драгун и их коней заставляли нас буквально молиться на эту ненадёжную защиту из глины и дерева.
Если может человек увидеть ад на земле, то, наверное, он должен выглядеть именно таким, каким предстал нам, вышедшим из домов. Трупы людей и лошадей, разорванных на куски пулями шрапнели, раненые и изуродованные драгуны и лёгкие кавалеристы, они буквально устилали землю внутри усадьбы и неподалёку от неё. Солдаты и унтера опускались на колени, прямо в кровавую грязь и, даже те, кто был не особенно рьяно верующим, крестились и шептали молитвы, многих рвало. Сейчас они были не войском, ротами и взводами, а толпой насмерть перепуганных людей, и надо было срочно превращать их обратно в часть армии.
- Чего встали?! - закричал я на солдат. - Бой ещё не кончен! Там! - Я наугад ткнул куда-то влево, в сторону сражения. - Наши братья, русские и французские солдаты, дерутся с британцами! Они рассчитывают на нас! Мы должны вести огонь с фланга! Вперёд! - Я едва голос не сорвал, пытаясь докричаться до ошалевших от крови солдат.
И тут последний уцелевший барабанщик нашей роты заиграл бой для сбора. Привычный сигнал вывел солдат из ступора. Они подскакивали с колен, перехватывали мушкеты.
- Стрелки, на стены! - уже увереннее начал командовать я, повторяя приказы на французском. - Обстреливать фланг противника! Гренадеры, трупы своих отнести за дома, врагов и лошадей, к воротам! Кмит, Ефимов, Роговцев, не спать! Раненые, кто может, помочь гренадерам!
- Господин офицер, - обратился ко мне вольтижёр с повязками, закрывающими грудь и живот, - вас капитан Люка к себе зовёт.
- Что с ним? - спросил я у солдата, шагая вслед за ним к дому, где укрылся, как я успел заметить, Люка.
- Перед самым домом его драгун успел палашом достать, - мрачно ответил вольтижёр, - он сначала держался, а как снаряды шрапнельные падать начали, упал и уже не встал больше. Доктора говорят, кончается он, вас зовёт.
В доме, превращённом в полевой госпиталь, было нечем дышать. Ступать надо было осторожно, чтобы не наступить на раненого или труп. Воздух, казалось, был просто пропитан кровью. Вольтижёр подвёл меня к постели, на которой лежал капитан Люка. Бинты на его груди побурели от крови.
- Успел, всё же, - хриплым, каким-то не своим, голосом произнёс он. - Это хорошо. Принимайте командование, Суворов.
- В чём дело? - удивился я. - У вас офицеров в роте не осталось, что ли?
- Нет, - качнул головой, изобразив отрицание, Люка. - Первого лейтенанта убило под Бургосом... Второй сгинул, умер от лихорадки во время марша... Сержанты оставались, справлялись нормально... Но нужен офицер. Ты, Суворов, старший офицер сейчас. Принимай командование моими вольтижёрами.
- Есть, - ответил я, коротко козырнув.
Люка закрыл глаза, грудь его опустилась и больше не поднялась.
- Значит, теперь вы наш командир, господин... - замялся вольтижёр.
- Первый лейтенант, - сообщил я ему своё звание. - Первый лейтенант Суворов.
- Какие будут приказания? - спросил вольтижёр.
Я понял, что уже отдал все приказания, какие надо было, ничуть не смутившись отсутствием капитана Люка. И потому сейчас мне нечего было сказать вольтижёру, но сказать что-то было жизненно необходимо.
- Собирайте патроны у убитых солдат, скоро у нас каждый заряд будет на счету.
- Есть, - ответил солдат, поспешив покинуть госпитальный дом.
Я не отстал от него.
На улице меня ждали сапёры во главе с бородатым офицером, и двое раненых стрелков, которых я отправил за ними.
- Вы вовремя, господа, - мрачно усмехнулся я. - Как нельзя вовремя.
- Если вы не нуждаетесь в наших услугах, - ответил сапёр, - мы вернёмся туда, где нужнее, чем вам.
- Нет, нет, - покачал головой я, - простите, я несколько ошарашен нынешней ситуацией.
- Так что вам нужно? - поинтересовался сапёр. - И извольте поскорей, у нас много работы на батареях.
- Укрепите баррикаду перед проёмом ворот кольями, - сказал я.
- Вы называете это баррикадой? - удивился сапёр, которому, судя по кровавым следам на бриджах, пришлось приложить усилия, чтобы перебраться через сваленные перед входом в усадьбу трупы.
- А как это называть? - пожал плечами я. - Не всё ли равно.
- В общем-то, да, - кивнул ко всему привыкший сапёр. - Но из-за вашей баррикады колья будут расположены слишком глубоко в крепости. Вас это устраивает?
- Поставьте рогатки, - попросил я, - чтобы с них можно было вести огонь.
- На римский манер? - уточнил сапёр. - Сделаем.
- Voltigeurs, - обернулся я солдатам, стоящим на стрелковой галерее, однако без приказа офицера огня не открывавшим, - ваш капитан ранен и передал командование мне. - Чтобы ещё сильней не опускать их боевой дух, я не стал говорить, что Люка умер. - Я от его имени приказываю вам, солдаты, открыть огонь!
- Feu! - скомандовали сержанты вольтижеров, и солдаты нажали на спусковые крючки мушкетов.
- Огонь! - поддержал их Ефимов - и рявкнули трофейные штуцера.
- Стрелять повзводно, - продолжал командовать я. - Прежним порядком. Сначала мои стрелки, затем вольтижёры.
