дело дошло «до дела» – все сразу раз и в кусты, дескать, разбирайтесь сами… и вот, разбираемся…
– Ну и в чём твои сомнения? Разве не видно, кто мы? – приободрился после сказанного Егор. – Разве ж нам посмеют отказать?
– …не любят там заграничные автомобили и собак, таких…тоже не любят, – почти шёпотом проговорила Ника. – А потом, боюсь я, вдруг мы беду притащим туда на своих плечах, а?
– Ёлы-палы! – ругнулся парень, отмахнувшись от мальчишки, которому уже надоели хитрая мыша вместе с котом-лопухом. – Вот задача, так задача! Думаешь, нам вообще могут не открыть!
– Да не знаю я! – вновь пожала плечами девушка.
– Ладно! – нашёлся Гор. – Что, если мы, в смысле Вася, попросит Фила побегать какое-то время где- нибудь неподалёку, а я пройдусь рядом с Hammer'ом, пока мы будем подъезжать к воротам. Ну не пальнут же они в безоружного, в самом деле…
– Нет уж, если кому и идти, так это мне! – решительно зазвенел девичий голос. – И не спорь со мной!
– Знаешь, – насупился Горыныч. – Я как-то не привык за женскую спину прятаться, не приучен.
– Это очень хорошо, что в моей жизни появился настоящий мужчина, на которого можно положиться, – улыбнулась Ника. – Только, я ведь жила здесь до тебя и как-то со всем справлялась.
Против такого аргумента возразить было нечего.
Сделали, в итоге, как предлагал Егор, лишь с одной поправкой – к воротам рядом с джипом подошла всё-таки женщина.
Высокие монастырские стены белели, словно и не было вокруг ничего плохого, вселяя уверенность и покой. Мощная каменная кладка, кое-где выщербленная не то от времени, не то от каких-то других катаклизмов, тем не менее, не потеряла своей неприступности. На Гора, будто дохнуло чем-то таким, спокойным и надёжным, вроде как к другу пришёл он старинному, с которым не один пуд соли схарчил, деля все горести и невзгоды поровну.
Затрепетало внутри, запершило в горле…
Но радужное настроение было недолгим: из узких бойниц за ними следили и голос негромкий, но хорошо слышимый зазвучал, лишь только они остановились.
– Чего ищите здесь, люди добрые?
– За помощью мы к вам, – так же, не напрягая голосовых связок, выступила вперёд, отвечая, Ника.
– С добрыми ли намерениями, с открытым ли сердцем?
– Да, без злого умысла, отче, – почему-то сделала полагающуюся добавку в конце говорившая.
– А куда ж собачку свою отослали? – вдруг огорошил невидимый собеседник.
Девушка замолчала испуганно, словно уличили её в чём-то нехорошем, обернулась в растерянности, ища поддержки.
– Чего молчишь, иль язык отсох? – не дождавшись ответа, загремело сверху.
– Да нет! – спокойно заговорил Егор, выбираясь из джипа. – Просто мы хотели как лучше…
– Ну да, ну да, – усмехнулись сверху и закончили 'крылатой фразой'. – А получилось как всегда, так что ли?
– Что вы! – вдруг залилась слезами и упала на колени Ника. – Да разве ж можно в такое место и со злобой в душе!
Глухие рыдания разнеслись далеко окрест в утренней тиши никем и ничем не нарушаемые и вдруг, из машины тоненько засковчал Тузик, загоревав вместе со своей мамкой-хозяйкой, а за ним и Васька завыл во весь голос, как коровёнок, басовито и жалостно. Наверху сначала замолчали, по всей видимости, никак не ожидая такого, а затем еле слышно, по-доброму, рассмеялись.
– Это вся что ли поддержка?
– Вся! – вытаскивая наружу зарёванных малышей, улыбнулся Егор.
– Что ж, сколько стоим тут, а такого видеть ещё не доводилось, проходите, чего уж там, да только мокроту разводить перестаньте, а то от сырости гниль заведётся…
– Сего? – раскрыл от изумления свой наполовину беззубый рот Васька, позабыв про сопли, потёкшие рекой из враз расквасившейся носопырины.
– Потом, потом объясню, – подпихнул его к автомобилю Гор, боясь, что говоривший передумает.
– Да ты не суетись, боец, – успокоил парня другой голос, помоложе и повнушительнее. – И эта, пса своего кликни! Вон как напружинился охранник, за слёзы, да за обиду вашу! Красавец! В общем, зови, ему эта, тоже можно! Не опасный он!
ГЛАВА Х
Беседа с Кириллом у Горыныча получилась долгой…
Сначала они с главой монастырской охраны кружили вокруг да около, не зная, как подступиться друг к другу, Нику, кстати, на разговор не пригласили, а потом, звякнул колокольчик, вызывая хозяина, по какой-то надобности…и сразу же всё изменилось.
Гора просто попросили рассказать о себе, «…про то, про что сам не хочешь иль запрет имеется – не говори!» разрешил Кирилл. Ну и после этих слов совсем стало просто. Горыныч прикинул, что в нынешней Москве не так много пробыл, чтобы что-то скрывать, а из прошлой жизни обошёл стороной только службу.
Так и выложил всё как на духу…
– Удивил ты своим рассказом, – выслушав до конца, улыбнулся ему широкоплечий темноволосый дядя с руками-сковородками. – Только и я тебя сейчас огорошу! – сказал и глянул за спину Егору, туда, где находилась дверь.
Сзади скрипнуло…
Гор повернулся и встретился с глазами, которые забыть бы вряд ли когда смог. Слишком часто ему в них приходилось смотреть в той, прошлой жизни, да и не изменились они вовсе. Так разве что чуть-чуть поблёкли с годами, но и только! И хоть обладатель их был седой, с обозначившимся животиком, длинноволосый и в монашеской одежде, но Горыныч ни с кем бы ни перепутал своего закадычного другана- сослуживца Тоху-Крокодила!
– В рот компот! – только и смог пролепетать Егор, подымаясь с места и не зная как себя вести…
– …да, товарищ мой дорогой, всё слышал про тебя, извини, что тайком, сам должен понимать…, – говорил его бывший подчинённый, а Гор особо и не возникал, обалдев от такой встречи. Его второе Я противно-лекторским голосом бубнило: « Гляди ж ты, как оказывается, в жизни бывает…». И, майор Малахов, в который раз согласился с тем, что пути Господни действительно неисповедимы!
А Тоха всё говорил и говорил без умолку…
– …после того, как нам удалось-таки выбраться из той африканской переделки и дотянуть тебя живым до своих, отдохнуть отряду опять не дали. Ты и сам всё, наверное, понял, раз перестали к тебе приходить в госпиталь: собрали в шесть секунд, озадачили и выбросили на помощь братским революционерам в Центральную Америку. Пока мы там разбирались и оказывали «посильное содействие» непонятно кому, здесь, на Родине, совсем стало плохо. Настолько, что про нас просто забыли… Последнее распоряжение, которое нам сумел передать «Старый», звучало так: «Выбираться самостоятельно, используя имеющийся опыт и соответствующие навыки…», кстати, спустя несколько дней его нашли дома мёртвым – сердце не выдержало.
– Да уж…, – вставая со своего места, тихо проговорил Горыныч. – Я так и думал, что с ним что-то произошло! Не мог он нас бросить!
– А и не бросил! – согласился с ним его собеседник. – Изорвал, измахратил душу свою, болеючи за тех, за кого в ответе был, а ничего поделать с этим не мог, да ещё предвидя, видать грядущее, себя и довёл до конца такого…
– Хороший был дядька! – вздохнул, усаживаясь на место Гор. – Пусть земля ему будет пухом…
– И земля, и душа, – заверил его Тоха. – Обо всём побеспокоился: не раз молился Господу нашему за
